Паук приглашает на танец - стр. 4
Я резко развернулась и увидела в дверях высокого ладного джентльмена, чуть помоложе первого, который только что произнёс эту фразу. Его рот был изогнут в полуулыбке, но вот невыносимо пронзительные голубые глаза – будто кто-то сунул ему в глазницы по топазу – оставались холодными. Холеное лицо, ленивые движения, небрежный тон, а главное, перекошенное от ужаса лицо мистера Берниса за его плечом (у старика разве что пена изо рта не шла. Надеюсь, его не хватит удар) явно свидетельствовали о моей ошибке.
– Мисс Карррмель, – прорычал старик, – позвольте представить вам будущего хозяина, графа Ашеррадена.
Вот теперь всё встало на свои места. Саркастичный граф был не просто хорош собой, а убийственно хорош. И дело даже не в правильности лица (широкие скулы и слишком полные для мужчины губы помешали ему попасть в ряды канонических красавцев), а в каком-то сочетании ленивой холодности и сдерживаемого напряжения. Отчего-то я сразу поняла значение слова «порочный», которым пестрели страницы романа, что я сейчас читала.
– Простите мою ошибку, милорд, – присела я в учтивом поклоне.
– Надеюсь, моих детей вы научите отличать графа от камердинера.
При этих словах бледное лицо слуги, которого я поначалу приняла за графа, пошло бурыми пятнами. Всего-то час на новом месте, а уже успела обзавестись недоброжелателем. Делаю успехи.
– Да, милорд.
Граф прошёл мимо меня и уселся с правого конца стола, закинув ногу на ногу. Мне он присесть не предложил.
– Подойдите ближе.
Я сделала, как он велел.
– Сколько вам лет?
– Двадцать, милорд.
Он вскинул брови.
– И уже определены в дом графа. Будем надеяться, вы продержитесь дольше, чем ваши предшественницы.
При этих словах мои пальцы непроизвольно сжались, но он, кажется, не заметил.
– Я привезла с собой рекомендательные письма.
Я протянула ему документы. Граф, даже не взглянув, передал их через плечо мистеру Фарроучу.
– Проверишь, всё ли на месте.
Тот хмуро вскрыл конверт ножом для фруктов и внимательно пробежал глазами написанное. Пока он вчитывался, граф бесцеремонно меня разглядывал.
– Вам придётся сменить платье.
– Простите, милорд? – щеки у меня против воли вспыхнули, затмив своей расцветкой платье.
– Фабиана не любит, когда слуги одеваются в кричащие тона. А у вас к тому же ещё и волосы неудобного цвета. Остригать вас не станут, но вот рыжий с малиновым – это уже перебор.
– Благодарю за заботу, любовь моя, – раздался за моей спиной глубокий завораживающий голос, заставивший сердце трепетать.
В залу вошла высокая стройная женщина лет двадцати шести. И если совсем недавно мне показалось, что граф хорош собой, то на её фоне он показался жалким уродцем (пусть это и не принято – сравнивать мужчин и женщин). Две толстые черные косы, перевитые золотыми лентами, спускались по точеным плечам и в районе лопаток сливались в одну. Казалось, именно их тяжесть заставляла красавицу держать спину так прямо, а подбородок – высоко поднятым. Шелковое платье глубокого синего цвета – под стать глазам супруга – выгодно подчеркивало все изгибы её фигуры, похожей на дивный музыкальный инструмент. Руки были по локоть закрыты перчатками, а в ложбинке между высокими грудями мерцала подвеска в виде сиреневой капельки.