Патрик Мелроуз. Книга 2 (сборник) - стр. 29
– Я как раз советовала твоим родителям свозить тебя к настоящему Санте, – сказала Джилли, раскладывая еду по тарелкам. – Утром садитесь на «конкорд» в Гэтвике, летите до Лапландии, там прыгаете на сноумобиль и – о-оп! – через двадцать минут вы уже в резиденции Санта-Клауса. Дети получают подарки, потом опять «конкорд» – и к ужину вы дома! Это за полярным кругом – Санта прямо как настоящий, не то что дешевая подделка в «Хэрродс».
– Несомненно, поездка вышла бы весьма познавательная, – сказал папа, – но, боюсь, оплата учебы для нас в приоритете.
– Джош бы нас живьем сожрал, если бы мы его не отвезли, – сказал Джим.
– Ничуть не удивлен.
Джош изобразил оглушительный взрыв и ударил кулаком воздух.
– Пробиваю звуковой барьер! – заорал он.
– Какую хочешь тарталетку? – обратилась Джилли к Роберту.
Все тарталетки выглядели одинаково мерзко.
Роберт взглянул на маму: ее медные волосы струились к сосущему грудь Томасу, и чувствовалось, как они, словно мокрая глина, сливаются в одно целое.
– Я хочу то же, что у Томаса, – ответил он и сразу замолк.
Вообще-то, он не собирался говорить это вслух, само как-то вырвалось.
Джим, Джилли, Роджер, Кристина, Джо и Джош взревели, точно стадо ослов. Смеющийся Роджер казался еще злее, чем серьезный.
– Мне тоже грудного молока, пожалуйста! – заплетающимся языком воскликнула Джилли, поднимая бокал.
Родители сочувственно улыбнулись Роберту.
– Увы, друг, ты теперь питаешься твердой пищей, – сказал папа. – Я-то давно мечтаю помолодеть, но не думал, что это начинается в столь юном возрасте. Разве дети не хотят скорее повзрослеть?
Мама позволила ему сесть на краешек ее стула и поцеловала в лоб.
– Это совершенно нормально, – заверила Джо папу и маму, которые, по ее мнению, детей и в глаза-то не видели. – Просто обычно они не так откровенны, вот и все. – Она позволила себе последний раз икнуть от смеха.
Роберт выключил окружающий гомон и присмотрелся к брату. Рот Томаса заработал, потом остановился, потом вновь заработал, вытягивая молоко из материнской груди. Роберту тоже захотелось туда – в клубок чувств и новых впечатлений, – туда, где он еще ничего не знал о вещах, которые никогда не видел (о длине Нила, диаметре Луны и о том, как были одеты участники «Бостонского чаепития»), туда, где его пока не начали бомбардировать взрослой пропагандой и где он не пытался соизмерять с ней свой жизненный опыт. Он хотел бы оказаться там вместе с братом, но сохранить при этом свой опыт и восприятие самого себя – побыть тайным свидетелем непознанного, того, чему не могло быть свидетелей. Брат, увы, не был свидетелем собственных действий, он их просто совершал. Присоединиться к Томасу в своем нынешнем состоянии Роберту было никак нельзя – как нельзя крутить сальто и стоять на месте одновременно. Он часто вертел в голове эту идею и ни разу не пришел к выводу, что это возможно, однако с каждым разом невозможность слабела, а мышцы его воображения крепли и твердели, как у спортсмена перед прыжком в воду с трамплина. Только это ему и оставалось: окунуться с головой в атмосферу вокруг Томаса и почувствовать, как страсть к наблюдению отслаивается по мере приближения к миру брата (а некогда – и его миру). Впрочем, сейчас даже такая малость давалась с трудом: на него опять насела Джилли.