Патриарх Тихон. Крестный путь - стр. 3

Выдвинули распорядителя Собора митрополита Тихона. Проголосовали. За – четыреста семь делегатов, против – тридцать три. От епископов в товарищи председателю избрали Антония (Храповицкого) и Арсения (Стадницкого), от священников – протопресвитера Успенского собора отца Николая Любимова и протопресвитера отца Георгия Шавельского, от мирян – князя Трубецкого и Родзянко.

Огромную работу по пересмотру всех церковных дел разделили на двадцать комиссий.

И снова сделали перерыв. Съездили поклониться мощам Сергия Радонежского: да благословит великое церковное дело.

Собор, увы, не убавил бедствий ни в стране, ни в Москве.

19 августа загорелась Трехгорная фабрика. Были взрывы, был грабеж под прикрытием огня.

Через три дня еще удар – пала Рига. В Москве своя война: на Солянке толпа устроила погром еврейских магазинов. Погромы прокатились по Подмосковью. В Коломну, в Серпухов военный министр Верховский посылал карательные экспедиции. Порядок удержали. Но страну шатало.

1 сентября Временное правительство объявило манифест: «Государственный порядок, которым управляется Русское государство, есть порядок республиканский. Правительство провозглашает Российскую республику». Для укрепления власти была образована Директория, совет пяти: Керенский, Терещенко, Верховский, Вер-деревский, Никитин.

Военный министр тотчас объявил о сокращении численности армии. Ради боеспособности, ради экономии. В новом Кабинете министров несколько министерских портфелей было отдано евреям: финансы возглавил Бершадский, пути сообщения – Неверовский, юстицию – Малянтович.

На выборах в Московскую думу победили большевики: пятьдесят один процент мест.

А в Тамбове народ избрал своим председателем каторжанина Голощапова. За ним числилось двадцать два убийства.

В природе тоже неистовство. 2 октября в Москве стояла тридцатиградусная жара.

Церковный же Собор, на который было столько надежд, тонул в говорильне. Главный вопрос – кому управлять Церковью: Святейший Синод или все-таки святейший патриарх?

Тихону как председателю приходилось вслушиваться в каждое слово ораторов.

Богослов Сперанский убеждал:

– Верховный пастырь российский – патриарх. Он будет объединять нас духовно, но даже поможет и материально. Кто же возьмет на себя Крест Христов – крест борьбы, страдания за Церковь? Дайте того, кто бы во время гонений или притеснений Церкви государством мог, подобно Иосифу, дерзновенно войти к Пилату!

«Господи! Ведь накличут беды все эти умники», – думал Тихон, огорченный подобными пророчествами.

Священник Востоков тоже стоял за избрание патриарха, но говорил не о грядущих бедах, а о беде за дверьми самого Собора: