Пастыри. Черные бабочки - стр. 26
И так далее. Бла-бла-бла, в общем :]
А я-то всегда думал, что черный – это вообще не цвет никакой. Вот белый – это да, в нем весь спектр спрятан, все семь цветов радуги.
Ив природе черного цвета нет. Ну, не бывает! Даже если вам кажется, что цветок, крылья насекомого или мех млекопитающего черные – это иллюзия. На самом деле они или очень-очень темно-синие, или темно-коричневые, или темно-зеленые.
Вывод прост: черный – цвет, придуманный людьми. Попробую понаблюдать, как и где его люди используют. Не прощаюсь...
Давно отшумело новогоднее буйство. С московских улиц убрали елки, и только поблескивающие в магазинных витринах гирлянды да бумажные снежинки на окнах офисов и учреждений напоминали о прошедших праздниках.
Столица ворочалась в сотнях автомобильных пробок, кипела людскими водоворотами, завывала сиренами, сверкала огнями рекламных щитов, чадила заводскими трубами, словом, жила, дышала, работала, как и год, и два, и пять лет назад.
В метельных вихрях январь сменился февралем, наступило Сретение. Пришлось оно на пятницу, и Илья с Яной, прикупив роскошный фруктовый торт, отправились на традиционное чаепитие в Терлецкий парк, в гости к бессмертному графу.
По запорошенной снегом тропинке они добрались до исполинских дубов, у корней которых, под сдвижной заснеженной бронеплитой, замаскированной голым кустом сирени, находился главный вход в подземное жилище Торлецкого.
Многое изменилось тут с прошлого года. Исчезли многочисленные растения-слизни, ползавшие по стенам и потолку бункера. Митя, использовав жужелицу и росянку, вывел-таки хищную разновидность витофлоруса, названную им «жрун», и эти самые «жруны» в компании со Старым Гномом очистили подземелье от самоползающих анютиных глазок. Расправившись со слизнями, блестящие черные осьминожки предались каннибализму и вскоре пожрали сами себя. Последнего «жруна» с удовольствием схряпал Старый Гном. Отъевшийся ежик так и не залег в спячку. Графское подземелье весьма устроило его в качестве места жительства – тепло, сытно и безопасно.
Гостиная вернула себе привычный статус. Биолабораторию граф и Митя демонтировали, главным образом по причине того, что юный биолог всерьез увлекся восточными единоборствами. В оружейной графа, в оборудованном макиварами и прочими диковинными спортивными снарядами импровизированном тренировочном зальчике, Митя часами лупил под руководством Торлецкого по набитым песком джутовым мешкам и орал «Ки-и-я!».
В гостиную же вернулись и круглый полированный стол, и кожаный диван, и графская коллекция редкостей и оружия, и даже шкура зебры вновь украсила стену напротив входной двери.