Размер шрифта
-
+
Пастушья сумка (сборник) - стр. 9
и наши вздохи, и утренние зевки,
и все боязливо-беспомощные слова –
уходят вверх – и пройдя через семь небес
и семь золотых завес – мировых кулис –
преображаются в звезды и сыплются вниз –
гляди – каким мерцающим кружевом лент,
алмазными искрами крестиков и колец –
как будто ангелов цех потрудился тут.
Так небеса нас учат писать стихи,
так нас посещает вечность, пока снега
летят, не касаясь черной, жадной земли.
«Я буду помнить тебя и в марсианском плену…»
Я буду помнить тебя и в марсианском плену –
в колоннах каналорабочих, в колодцах шахт,
угрюмо глядя сквозь красную пелену
и смесью горючих подземных газов дыша.
Я буду помнить тебя и в марсианском плену,
вращая динамо-машину, дающую ток
какому-то Межгалактическому Мега-Уму,
пульсирующему, как огромный хищный цветок.
На грустной земле и в марсианском раю,
где больше мы не должны ничего никому,
закрою глаза, уткнусь в ладошку твою –
и этого хватит на всю грядущую тьму.
Новый заезд
Вокруг – совсем другой парад планет,
сменился даже фон привычных звуков;
уехал мой сосед – счастливый дед
своих заокеанских внуков.
Умолк за стенкою семейный спор, –
даст Бог, доспорят у себя в Свердловске!
И лишь хранит еловый гулкий бор
ауканий ребячьих отголоски.
Ребята поскучают – что за грех? –
в заезде новом сыщутся друзья им;
а мы – уже раскушенный орех
и любопытства в них не вызываем.
В столовой, в парке – столько новых лиц
с незримою преградою во взгляде,
как будто пристани чужих столиц
придвинули гремящий дебаркадер
И нужно влиться в новые стада
на площадях Стамбула и Харбина…
Куда, зачем мне уезжать, когда
вокруг меня растет чужбина?
Тотнесская крепость
What makes Totnes Castle special
is the fact that it never saw battle.
A. Guide
Путеводитель говорит: «Она
ни разу не была осаждена
и потому прекрасно сохранилась».
Брожу вокруг семивековых стен,
случайный созерцатель мирных сцен,
и вижу: тут ничто не изменилось.
Лишь время явно одряхлело. Встарь
оно любую крепость, как сухарь,
могло разгрызть и развалить на части.
Зато окреп Национальный Траст:
костями ляжет он, но не отдаст
ни камня, ни зубца – зубастой пасти.
Рябина у стены, как кровь, красна:
Не спячка в городе, но тишина;
над елкою английская ворона
кружит. Что проворонил я, кума?
Венец, воздетый на главу холма, –
шутейная корона из картона.
Мужчина, не бывавший на войне,
и крепость, не пылавшая в огне,
напрасно тщатся выглядеть сурово.
Хотя у старой крепости пока
есть шанс; а у смешного старика
нет никакого.
Песня о несчастной королеве Анне Болейн и ее верном рыцаре Томасе Уайете
Милый Уайет, так бывает:
Леди голову теряет,
Рыцарь – шелковый платок.
Страница 9