Pasta per amore, или Макароны для Любы - стр. 13

Мысль созревает моментально. Точнее я даже не успеваю её прокрутить в голове как следует и понимаю, что где-то недозрелый бочок всё же остаётся, но главное сейчас – выиграть время.

- Нет, под фонарь нельзя! Там могут ведь увидеть... Представь, если кто-то из преподавателей заметит!?

- И что? – непонимающе смотрит Люба.

- Как что? Разбирательства начнутся... Затаскают меня по следствиям, прокуратурам. А у меня диплом на носу, мне пропускать занятия никак нельзя.

Скептический взгляд медленно сменяется на понимающий, под давлением убедительных аргументов.

- Ну ладно, - со вздохом Люба раскрывает сумочку и начинает выуживать оттуда какие-то предметы.

Конечно же, я волнуюсь... Вся надежда сейчас на то, что в этой темноте она не сможет разглядеть в моей кудрявой шевелюре отсутствие раны на голове.

- Наклонись, - просит довольно мягко, но для меня эти слова звучат, как приговор. – Ничего не видно, - расстроенно произносит над моей макушкой, и от сердца отлегает. – Сейчас я фонариком на телефоне подсвечу...

Это конец... Тушите свет. Вот прям каламбуров в голове только и не хватало!

- Телефон сел, - вдруг снова звучит разочарованный голосок.

Какой же я всё-таки везучий засранец!

Стараясь не подпрыгнуть от радости, и не закричать от восторга, просто сжимаю кулаки.

- Что с тобой? – испуганно наклоняется к моему лицу, и мне приходится быстро прятать торжествующую улыбку. – Тебе больно?

- Да, что-то голова закружилась, - снова вру, понимая, что девушка увидела мою искривленную физиономию и теперь смотрит испуганно. – Наверное, от того, что наклонился.

- Ладно, не наклоняйся, тогда, - растерянно проговаривает Люба. – Может дашь свой телефон?

- Он тоже сел. Вернее, я его забыл дома, - от радости путаюсь в словах. – То есть он сел и я его нарочно оставил, так как смысла брать разряженный телефон не было никакого, - теперь остаётся молиться, чтобы никто не вздумал мне позвонить и, улучив минутку, незаметно выключить звук.

- Жаль... Ну, тогда я только влажными салфетками тебе кровь с лица сотру и пойдём.

С лица – можно. Там красивейшая ссадина. А кровь можно объяснить тем, что с головы натекло.

Довольный тем, что всё идёт по плану, я покорно жду, когда Люба увидит старания Чацкого и охнет от трепетной жалости к бедному Марио. А дальше девчонка сто процентов поплывёт и мне останется только заманить её поглубже в океан моего обаяния.

Отвлекшись на свои мысли в предвкушении быстрой победы, я не заметил, как залип на совершенно обычных действиях девушки.

Вот я вижу, как она достаёт своими тонкими пальчиками упаковку салфеток... Пытается её открыть, а я как в замедленной съёмке слежу за движениями рук. Они словно фарфоровые. Хрупкие и изящные. Она достаёт салфетку, а пальчики словно танцуют сложные балетные па – большой и указательный составляют па-де-де, средний и безымянный задействованы в кордебалете, а миниатюрный мизинчик выдаёт самые настоящие сольные вариации*.