Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - стр. 42
– Фу-у, ну зачем так грубо… Я хотел помочь, всего лишь помочь. Посмотри, как легко у тебя получилось с сынком твоей ненаглядной… Все эти годы ты боялся даже про себя подумать о том, что он лишний, что он вам мешает. Отныне ты не будешь бояться ничего. Так просто – догнал, прыгнул и… хе-хе…
Колыванов выстрелил навскидку в омерзительную деревянную рожу (он и сам не понял, когда успел запихнуть на место непокорную обойму). В закрытом помещении выстрел грохнул вовсе оглушительно и на месте дьявола возникла рваная дыра с торчащими по краям щепками.
Козлорогий, впрочем, там уже не сидел – отскочил на другой край деревянной панели и как ни в чем не бывало продолжил разговор:
– Кстати, а ты не задумывался, чем она там занималась, пока ты развлекал ее щенка, возил на дачу и на рыбалку? Хочешь расскажу, кто в это время ее обхаживал? И ведь сегодня даже не позвонила, не узнала как дела… Нет, тебе надо с ней разобраться. Ты сумеешь, я знаю. Вот завтра она приедет, и…
Колыванов слушал внимательно и даже согласно кивал головой. А потом стремительно, неуловимо для человеческого глаза прыгнул вверх и вперед. Деревянный сплетник на сей раз не успел среагировать.
Челюсти Колыванова с хрустом сомкнулись на гнусном фавне…
Нет, это оказалось не лакированное и пересохшее за век с лишним дерево. Зубы Колыванова почувствовали упругое, живое сопротивление застигнутой врасплох твари. И много еще чего успел он почувствовать за короткое мгновение своей смертоносной атаки: что сидением козлоногому служил сосновый пень, и сосну спилили недавно; что кусты, растущие на деревянной поляне чуть в отдалении – лавровые; и там, за кустами, невидимая из комнаты, спасается бегством стайка ланей, напуганных его яростным прыжком… Ему захотелось броситься вглубь, за ними, и навсегда остаться здесь, на мягкой шелковистой траве, под солнцем, не грозящим свести с ума и выжечь глаза, остаться в уютном и тихом уголке, где нет спятивших агрессивных вещей…
Ушло все так же быстро и неожиданно, как и явилось…
Кем бы ни было деревянное существо, теперь он с ним покончил. Пень опустел, рядом валялась сломанная свирель… Колыванов довольно ухмыльнулся – нижняя губа сползла вниз, обнажив клыки, из горла вырвались звуки, отдаленно похожие на булькающий смех. На торчащие из губ окровавленные щепки он не обращал внимания…
Скоро они выпали, не оставив ранок.
Глава десятая
Спуск по дурацкой лестнице дался еще труднее, чем подъем – но как-то он ее все-таки преодолел. Может, скатился кубарем, может, лихо спрыгнул, приземлившись на все четыре конечности – Колыванов сам не знал и не помнил, в ходе событий появились непонятные пробелы. Но сейчас в любом случае находился внизу, возле большого зеркала – за весь день он впервые приблизился к этому предмету обстановки – и смотрел на собственное отражение, ожидая, что оно ему скажет. Что разговор состоится, он почему-то ни секунды не сомневался.