Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - стр. 100
И еще более сомнительно, что их прожектор ослепит и парализует объект – приходилось видеть, на что способны эти зверушки, хотя бы и лишенные зрения, хотя бы и при самом ярком освещении… Вот Оса не видел и спокоен, как мамонт – предложили пусть и странноватую работу, но за такие бабки чего не постараться…
Он и старается – ишь, головой вертит… А если вдруг чего высмотрит? Ох, не нравится все это… Чего-то там Деточкин обещал вот-вот выдать, аппарат какой-то… Якобы должен валить тварь на изрядном расстоянии с копыт долой… Ну и что? А испытывать кто будет? Деточкин свой ящик в доработку заберет, если что не так, резистор какой перепаивать… А их кишки…
Руслан не закончил свои тоскливые мысли. Потому что Оса неожиданно сказал всего одно слово, даже не крикнул – негромко произнес каким-то новым, дрожащим от напряжения голосом:
– Тормози!
Когда-то, давным-давно, считалось, что дом этот принадлежит матери Олега и трем ее сестрам, хотя на деле был оформлен на одну из них – недостроенный здоровенный сруб на восемнадцати сотках купили в пятидесятых на деньги, вырученные от продажи дедовского дома в далеком сибирском Ачинске.
Достраивали общими силами и все вместе использовали в качестве дачи, благо рукой подать от Питера, в пригородной зоне, двадцать минут на электричке да несколько остановок автобусом…
И с самого детства Олег каждое лето проводил здесь, в Александровской.
Он помнил все: как крохотным карапузом с сачком для бабочек гулял по берегу, сразу за забором, – в воспоминаниях склон казался высоким-превысоким, настоящей горой, цветы помнились невообразимо яркими, с небывало сильным, кружащим голову ароматом, а бабочки – огромными и разноцветными, загадочно-чудесными обитателями тропического леса.
Помнил первую в жизни настоящую рыбалку на Кузьминке – жаркий июльский полдень, журчащие струи приятно холодят босые ноги, напряженные пальцы осторожно шарят под обросшими синевато-зеленой тиной камнями, внезапное ощущение живой затрепетавшей плоти под руками там, в крохотной подводной пещере… Выхваченный под жабры налим невелик, не больше столовой ложки, но случившийся здесь отец (он редко заглядывал в «бабье гнездо») внимательно разглядывает свернувшегося кольцом на дне бидончика усатого пленника и уважительно говорит: «Ну-у, ты добытчик…», а мать презрительно морщит нос – и незаметно теряет еще кусочек мальчишеской любви…
Помнил Олег, как первокурсником потерял девственность именно здесь, на чердаке, переделанном под жилую комнату – за окном шальной полумрак белой ночи, неловкая и суетливая возня на кушетке-ветеранке, липкий страх от собственной неуклюжести и возможности неудачи – и распирающее ликованием чувство победы…