Пасквиль для Пушкина А. С. - стр. 6

– К черту эту публицистику! – сказал литературный критик, имея в виду патент на звание рогоносца, полученный по почте Пушкиным в ноябре прошлого года.

Заметив, что Пушкин успокоился. Он был в своем повседневном фраке. В состоянии раздумья Александр Сергеевич перед принятием своих решений складывал руки на груди, но сейчас он потирал большим и указательным пальцами. Жуковский, зная друга, понял, что Пушкин что-то решает предпринять и очень замысловатое.

– Нет, – произнес Пушкин.

Василий Андреевич потянулся к баронину, как слова Пушкина оборвали его движение.

– Только дуэль! – произнес поэт.

Таких слов он от критика и теоретика литературы никак не ожидал.

– Позволь, батюшка, – Василий Андреевич чувствовал свою вину, что возбудил в поэте агрессию, и тут же стал придумывать идеи отогнать от Пушкина противные мысли, впрочем, он также, к своему сожалению, знал и то, что все убеждения Пушкина равны нулю. Жуковский утешать не умел. Его последней надеждой в деле затухания пожара был Крылов, он обронил на него быстрый взгляд. Но тот был упоен какими-то своими мыслями.

– Стоит ли волноваться, Александр Сергеевич, дорогой, – Жуковский заметил за собой, что Пушкин в своем негодовании от критики своей личности стал более дорог ему, он ощущал, что теряет поэта.

Раздайтесь вакхальны приливы!

Полнее стакан наливай!

Ты, Солнце святое, гори!

Пусть эта лампада бледнеет,

При ясном восходе зари! —

прочитал Пушкин из своих сочинений, но Крылов и Жуковский заметили, что пиитика здесь была нарушена.

Ужель вы несметны богатства

Мне станете излом чинить,

Когда художник примет в грудь

Мучительные яства,

Захочется мне жизнь свою испить, —

продекламировал Пушкин только что вырвавшиеся новые строки. Жуковский, так хорошо знавший своего друга, но ничего не знающий, как помочь ему, разве что советом, денежным подношением, вплоть до того, чтобы вступить в брак с несчастной, а если требуется, то и отцом стать, если та особа выглядит намного младше своих лет. Но в этом взгляде, в этой безумной голове поэта Пушкина Василий Андреевич всегда видел экспансивного молодого человека, с легкостью согласившегося настоять на своем мнении, что казалось лично его.

– Вина! – наконец-то отважился Александр Сергеевич Пушкин.

Но вина у Крылова не имелось, разве что настойки староверские из сиропной закваски малины и бутыль водки, часть которой они еще не распили.

– Соглашусь! – с хитрецой, импонировав другу, ответил Жуковский.

Они выпили по фужеру водки, поговорили о поэзии, о последнем вдохновении Жуковского, он задумал очередной перевод из сочинений Александры Федоровны, из немецкой поэзии на русский, и грамотно поставить речь и рифмы мог только гений поэзии, как говорили в шутку о Пушкине его друзья в пушкинском кружке.