Пасхальные рассказы - стр. 23

– Мамочка, Паша права, но ее надо вернуть, и я сама съезжу за ней.

– Это еще что такое?..

– Папаша так думает…

Слово «папаша» замазало рот строптивой женщине. И Лиза поехала уговаривать горничную… Увидя барышню, Паша бросилась целовать у ней руки.

– Я за тобой… Одевайся, бери извозчика и сейчас же к нам.

– Барышня, как же так?..

– Не разговаривай!.. Видишь, я сама за тобой приехала… Вышла ошибка, она разъяснилась, и все кончено… Мамаша извинится.

Обрадованная Паша живо собрала вещи и, положив их в пролетку, тотчас же переехала к Цаплиным.

Была Страстная суббота. Поруганная девушка мучилась при мысли, что такой Великий Праздник проведет полуголодной, в наемном «углу», и вдруг все переменилось.

Наступавший Светлый Праздник примирял людей… На душе у всех прояснилось, но никто так не чувствовал радости, как Лиза. Она поняла, какое высокое наслаждение доставляет человеку сознание, что она идет по пути Того, Кто учил любить и ради этой любви приносить жертвы.

Христосуясь с отцом, Лиза шептала ему:

– Вы воскресили мою душу. И за это вам будет заплачено сторицею.

Стемнело.

Небольшое селение, приютившееся над дальнею речкой, в бору, тонуло в том особенном сумраке, которым полны весенние звездные ночи, когда тонкий туман, подымаясь с земли, сгущает тени лесов и застилает открытые пространства серебристо-лазурною дымкой… Все тихо, задумчиво, грустно.

Село тихо дремлет.

Убогие хаты чуть выделяются темными очертаниями; кое-где мерцают огни; изредка скрипнут ворота; залает чуткая собака и смолкнет; порой из темной массы тихо шумящего леса выделяются фигуры пешеходов, проедет всадник, проскрипит телега. То жители одиноких лесных поселков собираются в свою церковь встречать весенний праздник.

Церковь стоит на холмике, в самой середине поселка. Окна ее светят огнями. Колокольня – старая, высокая, темная – тонет вершиной в лазури.

Скрипят ступени лестницы… Старый звонарь Михеич поднимается на колокольню, и скоро его фонарик, точно взлетевшая в воздухе звезда, виснет в пространстве.

Тяжело старику взбираться по крутой лестнице. Не служат уже старые ноги, поизносился он сам, плохо видят глаза… Пора уж, пора старику на покой. Да Бог не шлет смерти. Хоронил сыновей, хоронил внуков, провожал в домовину старых, провожал молодых, а сам все еще жив. Тяжело!.. Много уж раз встречал он весенний праздник, потерял счет и тому, сколько раз ждал урочного часа на этой самой колокольне. И вот привел Бог опять…

Старик подошел к пролету колокольни и облокотился на перила. Внизу вокруг церкви маячили в темноте могилы сельского кладбища; старые кресты как будто охраняли их распростертыми руками. Кое-где склонялись над ними березы, еще не покрытые листьями… Оттуда, снизу, несся к Михеичу ароматный запах молодых почек и веяло грустным спокойствием вечного сна…