Пасхальные рассказы - стр. 36

– Вся Россия, подумайте, эта колоссальная страна с полуторастамиллионным населением, ликует с таким чувством, как будто действительно присутствует при Воскресении Христа. Торжественный звон колоколов всю ночь и весь день непрестанно. Праздник у всех в глазах и в душе. Забываются старые обиды, и вчерашние враги в этот день становятся друзьями. Все чувствуют себя братьями, и на каждом шагу раздаются братские поцелуи.

– Неужели все целуются? – спросила мистрис Спайль, видимо, изумленная таким обычаем.

Я подтвердил и подробно описал, как это делается. В особенности в деревнях, где каждый подходит к каждому, и никто в этот день не может отказать своему ближнему в братском поцелуе. Достаточно только произнести: «Христос воскресе» – как к вам уже протягиваются братские уста.

– «Христос воскресе»? – спросила мисс Эмили. – А как это по-английски?

Я перевел.

– Как это интересно! Какой удивительный обычай, – воскликнули обе дамы разом. – И женщины целуются с мужчинами?

– Но я же вам говорю, что в этот день нет женщин и мужчин, а есть только братья и сестры.

– Удивительно! Какой оригинальный ваш народ! Какая глубина душевного чувства в этом обычае!

Дамы были в восторге и в этот день как-то особенно заботливо ухаживали за мною, в особенности мисс Эмили, которая утверждала, что, когда я рассказывал о пасхальных обычаях моей страны, у меня как-то необыкновенно сияли глаза.

Я не могу сказать с уверенностью, было ли это так в действительности или мне только казалось, что мисс Эмили была ко мне неравнодушна. Будь это в России и будь на ее месте русская девушка – я, вероятно, узнал бы это наверное.

Мы не умеем слишком тщательно прятать наши чувства. Даже когда хотим скрыть их, они как-то сами выдают себя.

Но мисс Эмили была англичанка и никогда не забывала о правилах внешнего поведения. Мы часто бывали с нею наедине, гуляли по окрестностям и даже сидели в комнате, когда погода была плохая. Но никогда ни одним намеком она не выказала мне своего чувства. И тем не менее мне все же так казалось. Не знаю, почему.

Может быть, есть такие невидимые нити, в миллион раз тоньше паутины, которые протягиваются от взволнованного сердца к другому сердцу. Каким-то внутренним теплом веяло на меня от ее глаз. А то случалось, что она вдруг замолкала среди разговора, и, когда я говорил что-нибудь, ее глаза впивались в мое лицо.

Словом, я ничего не могу утверждать, но мне так чувствовалось. Отвечал ли я ей чем-нибудь похожим на интимное чувство, я тоже не знаю. Было что-то такое, что заставляло меня предпочитать оставаться с нею вдвоем. Мне было приятно сидеть против нее и смотреть в ее глаза. Но никогда не являлось у меня даже мысли о каком бы то ни было сближении, никогда я не представлял себе, что мог бы, например, поцеловать ее, обнять и даже пожать руку сильнее обыкновенного.