Пасха. Чудесные истории - стр. 4
– Боже, очисти меня, грешного, – молюсь я, укрываясь с головой. – Ангел-хранитель, защити меня от нечистого духа.
На другой день, в четверг, я просыпаюсь с душой ясной и чистой, как хороший весенний день. В церковь я иду весело, смело, чувствуя, что я причастник, что на мне роскошная и дорогая рубаха, сшитая из шёлкового платья, оставшегося после бабушки. В церкви всё дышит радостью, счастьем и весной; лица Богородицы и Иоанна Богослова не так печальны, как вчера, лица причастников озарены надеждой, и, кажется, всё прошлое предано забвению, всё прощено. Митька тоже причёсан и одет по-праздничному. Я весело гляжу на его оттопыренные уши и, чтобы показать, что я против него ничего не имею, говорю ему:
– Ты сегодня красивый, и если бы у тебя не торчали волосы и если б ты не был так бедно одет, то все бы подумали, что твоя мать не прачка, а благородная. Приходи ко мне на Пасху, будем в бабки играть.
Митька недоверчиво глядит на меня и грозит мне под полой кулаком.
А вчерашняя дама кажется мне прекрасной. На ней светло-голубое платье и большая сверкающая брошь в виде подковы. Я любуюсь ею и думаю, что когда я вырасту большой, то непременно женюсь на такой женщине, но, вспомнив, что жениться – стыдно, я перестаю об этом думать и иду на клирос [20], где дьячок уже читает часы.
Мария Толмачёва
Тасина Пасха
(отрывок из повести «Как жила Тася»)
В эту зиму минуло Тасе семь лет, и она собиралась в первый раз в жизни говеть [21]. Она очень гордилась этим, учила молитвы и очень огорчилась, когда не удалось.
Дня за два до Страстной [22] промочила Тася на «вербах» [23] ножки, заболело горлышко, сделался жар, и о том, чтобы в церковь идти, нечего было и думать.
И только в Страстной четверг, когда все собрались яйца красить, позволила мама и Тасе одеться и выйти в столовую.
В доме уже пахло праздником: горничная, высоко подоткнув платье, домывала окна, няня усердно тёрла мелом образа, а мама в сторонке мелко резала миндаль и цукаты, и Коля то и дело подбегал к ней полюбоваться.
Ещё немножко слабенькая, Тася присела к столу, на котором Маня, в большом переднике, разводила в стаканах разные краски. А вот и Даша с усилием тащила большую кастрюлю только что сваренных, дымящихся яиц.