Пароль: рододендрон - стр. 89

— Зоя Иосифовна, — серьезно попросил Алекс уже в дверях. — Я очень вас прошу впредь пользоваться телефоном по назначению. Если вам будет грозить опасность, я приду, это не обсуждается, но не звоните по другому поводу, кто бы ни захотел меня видеть.

— Я уже поняла. — Старушка удрученно склонила голову, признавая свою вину.

Когда мы вернулись в отель, Алекс был задумчив и молчалив и двигался, казалось, чисто на автомате.

Когда же прошлое оставит его в покое и даст нормально жить?

Я не выдержала, подошла и крепко обняла. Сказать мне было нечего. Что тут скажешь? Но мне хотелось, чтобы он чувствовал, что я с ним.

— Спасибо, что понимаешь и не устраиваешь сцен ревности, — сказал Алекс. В ответ я только фыркнула. — Ты ведь все слышала? Конечно, слышала. Слышимость там отличная, а ваших голосов не слышал я.

— Угу. — Я не видела смысла отпираться.

— Мне жаль, что ты выслушала всю эту… грязь.

— Мне даже стало ее жалко, — призналась я. — Мне кажется, она правда считает, что любит тебя.

Настал его черед фыркать.

— Именно: считает, что любит.

— Ты ведь сам сказал, когда мы говорили о твоем деде и Зое Иосифовне, любить можно по-разному.

— Наверное, — согласился Алекс. — Но я на самом деле ее не понимаю. Что она любит? Мое тело? Мои деньги? Что? Если не понимает того, чем и как я живу? Если хочет, чтобы я изменился?

— Не знаю, — честно ответила я. — Мне не хочется, чтобы ты менялся.

Он усмехнулся и крепче меня обнял.

— Ты даже не представляешь, как я это ценю.

— Она доставит нам проблем? — спросила я через некоторое время.

— Если от обиды снюхается с Валентином, скорее всего, — подумав, ответил Алекс.

— А Зое Иосифовне?

— Не знаю, я все-таки верю, что совесть в ней где-то есть, и она не позволит ей причинить старушке вред. А вот тебе — запросто.

— Я-то ей зачем?

— А то не ясно? Думаешь, она поняла, что я не хочу ее видеть после всего, что она же сделала? — ответил мне Алекс. — Скорее, решила, что во всем виновата соперница, и, будь я один, я бы непременно простил ей все прегрешения.

— Ты ее очень любил? — не знаю, зачем я это спросила, но едва слова слетели с моего языка, мне тут же захотелось его прикусить. Зачем спросила? Не мое это дело, совсем не мое.

Тем не менее Алекс ответил:

— Я был уверен, что любил. Теперь не уверен.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что тебя я люблю совсем иначе.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. Он говорил о доверии, о беспокойстве за меня, но, что любит, сказал впервые. И это было… важно.

Я несколько раз открывала рот, чтобы заговорить, но не решалась и закрывала вновь. Алекс же, кажется, не ждал, что я что-то скажу в ответ.