Пароль: рододендрон - стр. 33

Вот теперь, впервые за все время нашего знакомства, на его лице появилось обиженное выражение.

— Спасибо за высокую оценку моих способностей.

— Снова не об этом, — поспешила заверить я. — А о том, что это замкнутый круг. Ты один, а их много, и им известно, чего ты хочешь, а значит, они ни за что не пустят тебя в дедову лабораторию, а если придешь, всегда будут ждать там.

— Продолжай.

Уж не знаю, заинтересовался он или просто решил позволить мне высказаться, но я воспользовалась моментом и вдохновенно продолжила:

— Тебе нужен помощник, кто-то, кто отвлечет их внимание и позволит тебе проникнуть туда, куда ты хочешь. Ну, или проникнет сам, пока они погонятся за тобой.

На его лице появилась улыбка, которую я не могла назвать никакой другой, кроме как снисходительной.

— И ты предлагаешь свою кандидатуру?

Я закивала, как китайский болванчик.

— Ты не можешь не признать, я отличная кандидатура, потому что уже попала в их поле зрения.

Алекс откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столешнице, оценивающе меня рассматривая.

— А ты понимаешь, чем тебе грозит эта самодеятельность? — спросил он через некоторое время.

— П-понимаю, — я запнулась, и вместо решительного мой тон прозвучал жалко.

— А я думаю, не понимаешь. Я Валькин брат, и его люди против его воли не причинят мне особого вреда, а он на это разрешения не даст, в этом я уверен. Повздорить, подраться, но не убить. По сути, я не рискую ничем, кроме собственной гордости. А вот ты… — Теперь он поменял положение, наоборот, придвинул стул к столу, поставил на него локти и подпер рукой подбородок. — Ты не обладаешь даром, а значит, не представляешь для Валентина никакой ценности. Так уж повелось, он с детства относится к людям без способностей, как к… — Алекс запнулся, подбирая более точное сравнение. — Как к животным, если бы ты не любила животных. Специально убивать направо и налево не будет, он все-таки не живодер, но, если понадобится, жалеть не станет. И раз они там думают, что булавка может быть у тебя, то будут выбивать из тебя эту информацию до последнего.

Я сглотнула, но собралась с силами и ответила:

— Я понимаю.

— А вот я — нет. Я знаю, ради чего и почему все это делаю. Во-первых, я на самом деле не хочу, чтобы Валентин подчинял себе волю других людей и лишал их права выбора. Но это так, поэзия. Прежде всего, я не хочу, чтобы МОЙ БРАТ делал ЭТО. Все ошибаются, и сейчас ошибается он, а если Валька добьется своего, то пути назад у него будет. А я этого допустить не могу. И это не борьба добра со злом. Я уж никак не похожу на роль спасителя человечества, а мой брат ни в коем разе не вселенское зло. Я вообще считаю, что нет разделения на добро и зло, белое и черное. Есть только люди с разными точками зрения. И сейчас моя задача не позволить заблуждениям моих братьев зайти слишком далеко. Это — моя позиция. А ради чего тебе рисковать своей жизнью? Чтобы помочь мне, о котором ты знаешь только то, что я сам же тебе и рассказал? Откуда ты знаешь, может, это все вранье, и это мой брат пытается мне помешать порабощать людскую волю при помощи дедова артефакта, а? Ведь это он был с дедом, когда тот умирал, а я, наплевав на семью, занимался самообразованием.