Пароль «Форт-Боярд» - стр. 18
Этот мешок цемента сейчас был для неё сродни весу того ненавистного разгрузочного жилета – его она тоже не бросит…
– Раз, два… Брошу…
В спине начала распрямляться раскалённая пружина. Мгновенно вспотевший от напряжения лоб коснулся края ванны. Она достаточно часто измывалась над своим телом на тренажёрах. Обычно в тесных помещениях и без кондиционера, но каждый раз по меньшей мере это было в охотку. То, что она впервые делала сейчас в ванной комнате, было больше похоже на издевательства американского инструктора «мистера Тайсона». Тогда его остановил Джабаль – тихий увалень, с мозолистыми руками крестьянина. Одним ударом приклада он освободил челюсти самозванца-боксёра от шедевра заокеанской стоматологии и, оскалившись собственным щербатым ртом, передёрнул затвор автомата, вгоняя тому в живот полную пригоршню свинца.
– Девять, десять… Курить…
Из зеркала на неё таращилась перекошенная физиономия с выпученными глазами. Помочь этому лицу приобрести нормальный вид могли только два белых круглых тоста с яйцами-пашот, исходящая паром большая чашка обжигающего кофе с кардамоном по-сирийски и… огромный ломоть дыни… Она словно наяву ощутила её аромат и вкус.
– Семнадцать, восемнадцать… Сама…
Она метнула яростный взгляд в зеркало – помимо еды и горячей ванны с пеной ей нужен бассейн с морской водой и жаркое южное солнце. Мешок цемента, упакованный в клеёнку с кухонного стола и наволочку, надавил на плечи и потащил назад вместе с мечтами.
– Двадцать семь, двадцать восемь… Найду Креспина…
Аста закусила губу, чтобы не закричать – острая игла справа у позвоночника вонзилась ещё глубже, хотя глубже, казалось, уже было и некуда.
– Тридцать три… скоро Рождество, а Христа распяли…
Цементная подушка стала неподъёмной, выскальзывала из пальцев и тянула обратно вниз камнем на шее утопленника. Мышцы едва не рвались и не желали ни разгибаться, ни сгибаться.
– Тридцать четыре… возраст… мне… тридцать четыре… пережила его…
Согнуться она уже не смогла. Так и осталась лежать, со свистом и всхлипами втягивая в себя воздух. Мешок под головой, казалось, превратился в монолитный кусок бетона. Сердце бешено прыгало где-то внизу живота, там, где ему было совсем не место. Однако, боль уходила. Полцентнера цемента, упорство и злость загнали её внутрь через «не могу». И теперь эта игла, пронизывающая тело насквозь, медленно растворялась, точно кусок сахара в воде. Аста не торопилась с резкими движениями. Осторожно приподняла голову, сцепила ладони на затылке.
– Тридцать пять…
Её лбу не хватило до края ванны полпальца. Она не стала насиловать себя дальше и обессиленно распласталась на полу, раскинув руки в стороны. Сейчас это был предел возможностей для её тела.