Парки и дворцы Берлина и Потсдама - стр. 18

При Фридрихе II небывалым блеском отличались придворные праздники. «Каждое торжество было великолепным зрелищем для людей тщеславных, то есть почти для всех. Все видели его за столом, окруженного тридцатью принцами; он обедал на прекраснейшей в Европе золотой посуде, тогда как тридцать красивых пажей и столько же скороходов в роскошных костюмах приносили большие блюда из массивного золота», – восхищались историки Берлином тех времен. Потомки не напрасно дали своему самому воинственному королю столь почетное прозвище. Прекрасный правитель, образованный, открытый, терпимый ко многим проявлениям, он, в отличие от большинства предшественников, был сказочно богат. К моменту коронации его личные средства составляли миллионы талеров наличными, а также серебряные и золотые предметы из Берлинского замка. Терпимость государя простиралась от свободы вероисповедания до традиционной лояльности к немецкому населению, например, к евреям.

Фридрих очень серьезно готовился ко всем военным кампаниям, словно чувствуя, что каждая из них может оказаться решающей. К окончанию второй Силезской войны «из казначейства было изъято шесть миллионов талеров, со всего государства был сделан поземельный побор в полтора миллиона. Вся серебряная утварь, украшавшая дворец: канделябры, столы, люстры, камины обращались в деньги».

К концу похода от королевской наличности почти ничего не осталось, но казна не истощалась во многом благодаря активной деятельности банкирского дома «Эфраим и сыновья». Летом 1746 года прусские солдаты вторглись в Саксонию, начав третью Силезскую (Семилетнюю) войну, по окончании которой берлинский финансист Натан Фейтель Эфраим, согласившись на довольно тяжелые для себя условия, арендовал монетный двор в захваченном Лейпциге и наладил выпуск имперских талеров, как оказалось позже не самого лучшего качества. Чеканка иностранных денег сама по себе не считалась фальшивомонетничеством, правда, если при том соблюдались первоначальные характеристики монет. История знает подобные примеры, но прусский вариант представил не самый лучший их них.

Непомерные требования короля привели к обесцениванию продукции саксонского монетного двора, в связи с чем Фридрих Великий не уставал напоминать своим денежным поставщикам, что их монеты не должны попадать в Пруссию. Впрочем, эти меры не помогли устранить недостатка средств, ведь саксонские деньги не покрывали затрат Семилетней войны. Берлинцы называли монеты эфраимитами, таким образом выражая разочарование прусского населения, явно страдавшего от обесценивания денег. Непопулярность их в народе отразилась в куплетах, которые в свое время можно было услышать на улицах Берлина: