Париж - стр. 66
– Это неплохая партия, – продолжал месье Гаскон, словно не слышал. – Она ведь унаследует лавку… Дело приносит прибыль. Женись на ней, и будешь обеспечен на всю жизнь.
– Я лучше умру.
– Человеку нужно питаться, – сказал отец. – И твоя мать считает, что это хорошая идея.
Наступило последнее воскресенье мая, и после обеда Тома отправился погулять по Монмартру. Ярко светило солнце. Выйдя на небольшую уютную площадь Тертр, он заметил, что там расставили мольберты несколько художников.
Привлекаемые невысокой платой за жилье и живописными окрестностями, художники селились на Монмартре уже не первый десяток лет. Тома слышал рассказы о том, как около ресторана «Мулен» работал месье Ренуар, и в хорошую погоду стало уже привычным видеть в округе живописцев, устроившихся писать под открытым небом.
Тома пересек площадь, поглядывая на полотна, правда без особого интереса. Художники по большей части рисовали вид с площади на строящуюся базилику Сакре-Кёр, где леса четко вырисовывались на фоне неба. Но вдруг ему в глаза бросилось нечто странное.
Перед симпатичным мужчиной лет тридцати, с рыжеватой бородкой и трубкой, зажатой в зубах, стояло два мольберта: на одном лежал альбом для набросков, на втором был натянут холст, над которым художник только начал работать. Тома глянул на набросок и остановился.
– Простите, месье, – произнес он вежливо, – но, кажется, это вокзал Сен-Лазар?
– Верно, – ответил художник с любезной улыбкой. – Этот набросок я сделал прошлой зимой. Вид со снегом, но сегодня мне почему-то захотелось заняться именно им. – Он пожал плечами. – На солнце хорошо работается.
– В прошлом году я там строил пути, – сказал Тома, всматриваясь в набросок. – Да-да, вот эти рельсы, пар от поездов. Все так, как в жизни.
– Спасибо.
– Но почему вы стали рисовать железную дорогу?
– А почему нет? Моне тоже написал несколько видов Сен-Лазара.
– Значит, вы тоже из тех, кого зовут импрессионистами?
– Можете называть меня так, если хотите. – Художник легко и часто улыбался. – Между прочим, этот термин сначала появился в качестве оскорбления. Но никто не знает, каково его точное значение. Половина из тех, кого так называют, себя к импрессионистам не относят.
– Вы здесь живете?
– В основном. Весной я был в Голландии, в городе Роттердаме. Может, скоро опять туда вернусь.
– Как ваше имя, сударь?
– Норберт Гёнётт.
– Вы знакомы с месье Ренуаром?
– Да, я хорошо его знаю. Даже позировал ему.
– Меня зовут Тома Гаскон. Живу на Монмартре. Я монтажник-металлист и принимал участие в создании статуи Свободы.
Они обменялись рукопожатием. Тома не мог оторваться от наброска.