Пари - стр. 14
– Вы знаете адрес Чебаковой?
– Лицейская, пятьдесят четыре, квартира двенадцать. Могу и телефон дать.
– Это было бы замечательно, – сказал Алискер, вынимая записную книжку и авторучку.
– Двадцать четыре, семьдесят один, сорок два.
– Спасибо. Вы считаете, что нелады с Чебаковой были единственной причиной нервозности и плохого настроения Федорова?
– О других причинах, если они и были, я не знаю. Хотя в последнее время у него и в игре были сбои, – Рудольф поднялся с дивана, – вы извините, мне нужно на тренировку собираться.
– Я вас подвезу, у меня внизу машина, – любезно предложил Алискер, – Светлана Чебакова живет одна?
– Нет, с родителями, папаша ее – крутой бизнесмен, а мать – домохозяйка.
– У Димы было много друзей?
– Знакомых было много, а из друзей, пожалуй, только Андрей Зернов, они в одном классе учились. Димка и меня с ним познакомил.
– А чем занимается Андрей?
– Он в этом году заканчивает экономический.
– Спасибо, Рудольф, собирайтесь, я подожду вас в машине.
Мамедов запустил двигатель, набрал номер конторы и, дождавшись соединения, снял трубку.
– Товарищ майор, лейтенант Мамедов на проводе. Разрешите доложить обстановку?
– Кончай хохмить, Алискер, – улыбнулась Вершинина, – что у тебя?
– Ганке с Антоном-младшим я оставил опрашивать соседей Федорова. Я поговорил с его тренером и одним из спортсменов, которые с ним тренируются, сейчас снова еду в спортзал.
– Когда освободишься?
– Думаю, часа через полтора-два.
– Ты обедал?
– Конечно, – уверенно соврал Алискер.
– Ты уверен? – засомневалась Вершинина.
– Хотите, я перечислю все блюда, которые мне подавали? – весело спросил Мамедов.
– Ладно, гурман, отбой.
– До вечера, Валентина Андреевна.
Через пять минут они с Рудольфом уже ехали на тренировку.
Сочные удары ракеток по мячу сливались в один вибрирующий гул, втягиваясь, как воронкой, тишиной огромного теннисного зала. Миновав тяжелые темно-синие кулисы, которые отгораживали корты от остального пространства зала, Мамедов увидел играющих теннисистов.
На первом корте разыгрывалась подача, на втором – шла борьба у сетки, на третьем шла микстовая партия.
– Вы уже здесь? – Мамедов узнал голос Фадеева.
Тот, с сумкой через плечо и с полдюжиной ракеток подмышкой, подошел к нему сзади.
– Рома, резче удар должен быть, резче, – крикнул он одному из игроков.
Мамедов посмотрел на парня, которому адресовалось замечание. На скуластом лице Ромы застыло напряженное выражение, маленькие черные глазки горели каким-то недобрым огнем, ноздри мясистого носа раздувались как у норовистого жеребца, рот был приоткрыт, нижняя губа – выпячена.