Пари на Золушку - стр. 4

Наклоняется и проходит у меня под рукой, пользуясь моим ступором.

Смотрю ей вслед и чувствую, как моя грудная клетка пылает от ярости. С силой сжимаю кулаки и ударяю по стене, разбивая костяшки.

Какая же она сука. Так и хочется проучить ее. Поставить на место эту заносчивую малявку.

Что ж, видимо, по-хорошему она не захотела. Значит будет по-плохому.

Я превращу ее ничтожную жизнь в ад. Сделаю все, чтобы она валялась у меня в коленях, моля о прощении. Буду унижать ее перед всеми, растопчу ее чувство собственной важности и заставлю чувствовать отвратительно. Она пожалеет о том, что однажды позволила оскорбить меня и нагрубить.

Эта малявка хотела войны с самого начала. Вот она ее и получила.

Au revoir* — прощай в переводе с французского

2. 2. Начало войны

Виолетта

— Виолетта, дрянная девчонка! Почему завтрак до сих пор не на столе?

Морщусь, когда слышу отвратительный крик моей "дорогой" мачехи.

Застегнув последнюю пуговицу белоснежной рубашки, накидываю пиджак и спускаюсь.

На кухне сидят мои мачеха и сводная сестра, недовольно на меня взирая. Закатываю глаза, уже привыкшая к тому, что у них такое выражение лица двадцать четыре на семь.

Натянув фартук и закатив рукава университетской формы, кладу перед ними тарелки с овсяной кашей и фруктами. Все низкокалорийно, как они любят. Наливаю им зелёный чай в дорогой фарфоровый сервиз.

— Почему нельзя все вовремя сделать? — цокает мачеха. — Растяпа!

— Я гладила форму наверху, поэтому немного припозднилась.

— Надо было сделать это вчера! Вечно тебя всему учить надо!

— Вчера я гладила форму моей любимой сестрички, — язвлю я. — И я очень поздно вернулась с работы. У меня банально не было время!

— Это не мои проблемы, — пыхтит она. — Ровно в восемь часов утра на столе всегда должен быть завтрак. Понятно тебе, мерзавка? Запомни это уже наконец!

С силой сжимаю кулаки и поджимаю губы, борясь с желанием ударить эту жестокую женщину, которая обращается со мной, как со служанкой.

Но я сдерживаюсь. Если позволю себе это, то потом у меня будут большие проблемы.

Вместо этого я снимаю фартук и кидаю его на стол, разворачиваюсь и ухожу, игнорируя ругательства моих "родственничков".

Поднимаюсь на чердак, который является моей комнатой, и валюсь на маленькую, старую и скрипучую кровать.

Тяжело вздыхаю, в очередной раз понимая, что жить так не могу. Но мне ничего больше не остаётся.

Сажусь на кровати и беру в руки в рамку с фотографией, которая стоит на большой коробке, служащей мне тумбочкой. На этом фото я, ещё совсем маленькая, стою между родителями, крепко обнимающими меня. Мы задорно и весело смеемся, из-за чего фотография выглядит такой живой и семейной.