Пари на новенькую - стр. 53

— Прости… — снова повторяет.

Тянет руку выше, к моей скуле, где все еще видна рассеченная рана от неудачной стычки с отцом.

— Он часто… — она замолкает, словно не знает, стоит ли задавать вопросы. — Часто вот так… трогает тебя?

Я редко, читай никогда, не делюсь своими мыслями с кем бы то ни было. С друзьями, родственниками, мамой. Я все держу в себе, потому что последний такой откровенный разговор с мамой довел ее до нервного срыва. Очередного. Их столько на моей памяти было — не сосчитать.

Теперь, между прочим, ей снова плохо. Отец увез ее в клинику, предварительно сказав всем, что она улетела отдыхать на острова. Такие, знаете, с четырьмя мягкими стенами вокруг. Ненавижу отца за то, что он каждый раз обрекает маму на страдания. Сейчас остается только надеяться, что она выкарабкается быстрее, чем в прошлый раз, хотя здесь мне, откровенно, хорошо.

Борис меня воспитывать методами отца не пытается. То ли боится, что ему такое с рук не сойдет, то ли действительно правильный. На новенькой вон, ни единого синяка нет. Кожа чистая, белоснежная, с каплями от бассейна, дорожками стекающими вниз.

— Не твое дело! — отвечаю в своей обычной манере.

— Вот же оно, — она улыбается. — Биполярка.

— Чего? — не понимаю я сразу.

— Биполярка, — повторяет Аня. — Подозреваю, ты ею болеешь.

— Биполярное расстройство, новенькая, проявляется совсем иначе. И поверь мне, тебе бы не хотелось столкнуться с больным человеком.

Она хмурится, я совершенно серьезен. Из-за матери мне таких диагнозов насмотреться пришлось — врагу не пожелаешь.

Вы когда-нибудь встречали милую молодую девушку, на полном серьезе утверждающую, что она вазон и ее предназначение — расти и тянуться к свету? Нет? А я встречал. И пациентов в смирительных рубашках тоже видел. А еще вполне здоровых, на первый взгляд, людей. И только спустя время оказывается, что их единственное желание — всадить в тебя нож по самую рукоятку. Я многих видел. Отец — нет, а я — да. Поэтому зол на него за то, что он отправляет туда мать. Ей там не место, она совсем другая, не такая, как они. Ей нужна помощь, но тем, что он запирает ее в клинике, он не помогает, напротив — делает хуже.

— Пусти, — подает о себе знать новенькая. — Колени болят.

— Привыкай. Поза полезная.

— Придурок, — бурчит она.

Я не успеваю увернуться и приготовиться перед тем, как ее лоб влетает в мой нос. Больно, но не настолько, чтобы я ее отпустил.

— Это ты зря.

Через каких-то несколько секунд новенькая лежит на спине, а я нависаю сверху. Чтобы не получить коленом по стратегически важным местам, рассталкиваю ее ноги и размещаюсь между ними. Руки ее одной ладонью сжимаю над головой. Второй держу вес тела, чтобы не сильно соприкасаться с новенькой, все же, у меня нет желания прямого телесного контакта. Вдруг бешенство, которым горит ее взгляд, передается. Лишь бы не воздушно-капельным, иначе я уже заражен.