Паргоронские байки. Том 6 - стр. 74
.
– В этом твоя ошибка.
– Оставаясь вечно нейтральным, ты неизбежно придешь к гибели.
Саа’Трирр не произнес ни слова, выжидающе глядя на Очи. Из всех Органов, из всех компонентов Древнейшего он был наиболее близок к оригиналу. В нем осталось больше всего памяти и личности распавшегося бога.
Однако и он был лишь слепком, деталью Древнейшего. Его аналитическим началом, воспоминаниями и толикой эмоций. Говорят, именно это определяет человека – но Древнейший не был человеком.
К тому же этого все-таки недостаточно.
И все же Саа’Трирр, пожалуй, единственный в то время мог претендовать на роль повелителя этого мира. Но он не претендовал. Он не царствовал и не правил – он просто пребывал в этом мире. Был его Мозгом.
Именно поэтому ему во всем помогал Ксаурр. Как только Смеющийся Кот обрел дар речи, как только стал действительно разумным существом, то предоставил в распоряжение Саа’Трирра свою силу, свои способности.
– Мы передадим тебе знание, – сказал наконец Бекуян. – Это точно по центру Чаши, но со смещением, накопившимся за пять тысяч двести семьдесят шесть лет.
– Чаша движется, и взаимные расхождения постоянно нарастают, – добавил Согеян. – Но мы укажем дорогу.
Вновь вспыхнули зеленый и синий прожектора. Глаза устремились кверху, к беспросветно-черным небесам, где вершин Ледового Пояса касалась вечная Тьма. Бекуян и Согеян скрестили лучи – и их общий Взгляд прочертил светящийся путь.
– Это все, что мы сделаем для тебя, – сказал Согеян, когда Ксаурр побежал вверх.
– По старой памяти, – добавил Бекуян. – Не обращайся к нам более.
Саа’Трирр склонил голову. Он странно выглядел сейчас, в облике бесплотного силуэта. То тут, то там из тела словно были вырваны куски, зияли настоящие дыры. Не хватало обеих ступней, были отсечены крайние фаланги пальцев, насквозь просвечивал живот и торчали наружу ребра.
Теперь у него исчезли глаза. Зеленый и синий – они пропали, оставив пустые… нет, даже не глазницы, ибо черепа у этого силуэта тоже не было. Просто участки голого мозга. Но эти участки тоже устремились кверху – к уже исчезающему во Тьме лиловому зверю с косматой гривой.
– Мне жаль, что мы распались, – послал последнюю мысль Мозг, отзывая свое изображение.
Путешествие Ксаурра не оказалось кратким. Зоркие братья указали направление, но не расстояние. И их взор проник не так уж глубоко, а во Тьме проще простого заблудиться.
На самой заре Паргорона Ксаурр, тогда еще почти неразумный, отважился однажды углубиться в губительную бездну – и едва в ней не сгинул. Он заблудился, он блуждал много дней – и Тьма все это время пожирала его, лезла под шкуру и путала мысли.