Паргоронские байки. Том 6 - стр. 20
Хороший вопрос. Мой пленитель оказался здравомыслящим человеком, рассматривающим все варианты. И я, кажется, зря вообще упомянул исполнение желаний. Надо было давить на жалость, но я боялся, что не дожму, и он предпочтет оставить себе разумную птицу.
А теперь вот в нем, похоже, пробуждается алчность. Он уже размышляет, почему желание всего одно. Начинает понимать, что положение-то у меня безвыходное, так что можно получить и побольше.
Я сам себе делаю все хуже и хуже. Блеваные птичьи мозги. Тупая олуша. Надо как можно скорее вернуться в свое тело, а то придется обращаться к психозрителям.
Впрочем, бородатый все же оказался не настолько меркантильным. Он не сосредоточился на желаниях, куда больше его волновало то, что я могу не вернуться. Сейчас у него в руках уже было нечто потрясающее – разумная птица. Птица, которая умеет писать и называет себя волшебником.
А если он меня убьет… на этом все может закончиться. Он останется с дохлой птицей и никогда не узнает, что же такое нашел на том утесе.
Этого он боялся сильнее, чем того, что я окажусь демоном или еще какой-нибудь пакостью. А значит, нечисти, как и магии, у них нет… на виду, во всяком случае. Всерьез он в такую возможность все еще не верит и не понимает, что ему со всей этой новой информацией делать.
Могу его понять. Наверняка у них тут тоже есть сказки, легенды. Я в детстве читал «Старые сказки» – там есть истории про всяких фей, манитари и сальванских воздателей, которые испытывают героя, просят помочь, а потом вознаграждают. Но есть там истории и про паргоронских демонов, которые обманывают доброхота, пытаются его убить или сожрать.
Нет, конечно, герой в конце все равно побеждает, но то в сказках.
– А, у тебя была цензурная версия, – улыбнулся Янгфанхофен. – Как-нибудь напомни при случае – я охотно поведаю оригинальные истории. Все ваши «Старые сказки», знаешь ли, основаны на реальных событиях… только в реальности заканчивались не так радужно.
– Что, даже «Дурак в Паргороне» основан на реальных событиях? – с иронией спросил Дегатти.
– Особенно он.
В итоге мы ни до чего не договорились. Уже под утро бородатый, утомленный и вымотанный, снова ушел. Меня он не убил и не выпустил.
А ближе к полудню пришел лысоватый – и на меня он смотрел с каким-то диким, лихорадочным интересом. За эти два дня он оправился от сверхъестественного ужаса, зато пришел к выводу, что говорящая… пишущая олуша может иметь ценность. Бородатый явно рассказал ему про ночной разговор, потому что он сходу сказал:
– Ты, значит, волшебник… никогда бы не подумал…