Паргоронские байки. Том 4 - стр. 21
– Когда-то испытывал, – проронил Марух. – Но страданий было гораздо больше.
– У тебя, – ткнул пальцем Айзевир. – Я, знаешь, тоже не всегда бываю пьян и весел. Я и голодал, и замерзал, и чуть не утонул один раз, и в котле меня сварить пытались…
– Поэтому ты и умрешь, – пообещал Марух. – Чтобы больше этого не происходило.
– Но хорошего в моей жизни тоже было полно! Я прямо сейчас пью вкусный чай – думаешь, я хочу этого лишиться? Я согласен претерпевать страдания, если это обязательная часть жизни! Потому что жить я люблю больше, чем не жить! Все любят!
– Но почему ты считаешь страдания обязательной частью жизни? – спросил Марух. – Кто сказал, что мир без них невозможен совсем?
– Ну это просто. Если не будет зла, то и добро перестанет быть добром, а станет нормой. Если оно станет нормой, то любое отклонение от нормы будет либо сверхдобром, либо злом. Понятия «сверхдобро» не существует. Поэтому всегда будут добро и зло.
– Это все демагогия, – отверг рассуждения Айзевира Марух. – В жизни есть лишь три настоящих вещи: любовь, страдания и смерть. И смерть – самое фундаментальное. Она подводит черту. Пока мы живем – мы живем в ожидании смерти. Все наши чувства и чаяния подчинены мыслям о смерти. Никакого добра. Никакого зла.
– Только смерть, – закончил Айзевир. – И страдания, правильно?
– Да.
– А любовь ты куда дел? Ты сам ее назвал первой. Куда ты спрятал любовь?
Марух издал приглушенный смешок. Смертный смотрел так требовательно, словно и в самом деле подозревал Маруха, что тот украл и куда-то спрятал любовь.
– Любовь очень быстро гаснет в мире, полном боли, – сказал титан. – И она бессильна перед смертью.
– Ладно, допустим. Но почему тогда ты играешь на стороне смерти? Неси нам любовь!
– Это бессмысленно. Многие титаны так делают – но число страданий не уменьшается. Этот путь – ложный и бестолковый.
– А почему ты считаешь, что жребий должен привести к некоему абсолютному успеху? Разве ваш жребий – не просто способ существовать? У него не должно быть конечного эффекта. Вот я встречался с одним из ваших, по имени Диагрон. К его жребию я отношусь с уважением. Я бы такой же себе избрал, родись я титаном. И он, заметь, не имеет конечной цели, он не стремится разом обрюхатить всех на планете. Просто делает что может, в своем темпе.
Лицо Маруха разгладилось. Он вспомнил добряка Диагрона, что тоже потерял всю семью в Тысячелетие Мрака, но нашел свой жребий в возрождении жизни.
– А парень по имени Кораглий сажает везде деревья, – продолжил Айзевир. – Восстанавливает леса там, где были замерзшие пустоши. Уже засадил целые континенты! Ты что же, хочешь саботировать их жребии? Жребии всех своих братьев?