Паранойя. Почему он? - стр. 51
- Ну что, готов присвоить моей работе что-то повыше статуса «говна»?
- Да без проблем, если расскажешь, что нужно делать, - усмехнувшись, забрал я у неё набросок.
- Ничего особенного, Сергей Эльдарович. Просто смотреть и говорить всё, что в голову приходит, - рассмеялась она, но тут же облегчила задачу. – Какие три наречия тебе приходят на ум, глядя на этот этюд?
- Три наречия… - пытаясь принять серьезный вид, задумчиво отозвался я, всматриваясь в «этюд».
Боже мой, слова –то какие! Однако я со Сластёной за эти пару минут культурно обогатился больше, чем за всю жизнь походов с Ларкой по театрам, галереям и выставкам.
- И? – протянула Настенька взволнованно. – Если ничего на ум не идёт, то это тоже нормально. Значит, всё-таки «говно».
- Не тарахти, Настёна, дай сконцентрироваться. Надо же вдуматься, всмотреться, в конце концов, - дурачась, провозгласил я.
- Да ну тебя, - отмахнулась она немного обиженно и протянула руку, чтобы забрать рисунок, но я увернулся.
- Не мешай новоявленному эксперту.
Настька закатила глаза и улыбнувшись, покачала головой.
Я же, отбросив шутливый тон, поделился впечатлениями, понимая, что для неё это действительно важно:
- Однозначно, твои работы цепляют. Есть в них что-то живое. И этот рисунок не исключение.
Настя замерла и кажется, даже дышать перестала, я же закончил наречиями, как она и просила:
- Я бы охарактеризовал как: робко, загадочно, нежно.
- А говоришь, не сечёшь, - пожурила она меня, пытаясь скрыть смущение и довольную улыбку. Глазки же так радостно засверкали, становясь зелёными - зелёными, словно изумруды, что я засмотрелся, в то же время поражаясь самому себе.
Никогда раньше не обращал внимание на такие мелочи. Помнится, Ларка даже развела из-за этого целую трагедию. Какого бреда я только не наслушался, когда она обнаружила, что я не в курсе, какой у неё цвет глаз: и не любил я её никогда, и не ценил, и скотина вообще бесчувственная, и как так можно, и что я за муж такой, и… В общем, повеселила она меня тогда знатно.
Всё –таки бабы забавные существа: то, что я с ней двадцать лет прожил – это как бы не считается, а вот цвет глаз – это да, это показатель! Интересно, то, что я этот цвет у Настьки заприметил означает что-нибудь? По Ларкиной логике я уже должен быть по уши, но поскольку женская логика – вещь крайне сомнительная, то...
- Спасибо, - словно что-то почувствовав, прервала Настенька ход моих мыслей.
- За правду не благодарят. Ты очень талантлива.
- Правда? – робко уточнила она, словно никогда раньше не слышала ничего подобного.