Параллельные кривые - стр. 4
И столкнулся с Аллой. Точнее, толкнул её дверью. Загадов поспешно извинился и не смог противиться желанию последовать за героиней своего сценария.
– Раз уж я Вас ушиб, давайте знакомиться, – протянул руку, – Арсений Загадов, сценарист.
Алла окинула его рассеянным взглядом.
– Кроме нас с Вами об этом кто-то знает?
Организм Арсения выдал бурную вегетативную реакцию. Нервно гоготнув, он спросил:
– Можно, я использую вашу реплику в сценарии?
– Дарю.
– А Вы не хотите узнать, о чём этот сценарий? – Загадов на самом деле хотел впечатлений о ней. Его героиня вырисовывалась плоско, нужны были детали и подробности, выдумывать которые было глупо, когда можно подслушать, подглядеть и спросить. И он уже опутывал Аллу клеммами своего любопытства, но задал вопрос, загубивший диалог на корню – не хотите ли…
– Боюсь, что нет. Извините.
– Это Вы меня извините за назойливость. Я видел вас на дороге с картиной и собачонкой. Но без корзины и картонки. Вы не местная, так ведь?
– Простите, я не расположена к интервью. Всего доброго.
Из актового зала выглянула рассерженная библиотекарша и, беззвучно шевеля губами, изобразила изгоняющий жест.
Алла поспешила в компьютерный зал. Загадов немного помялся и вошёл следом.
Он позволил Алле сесть первой, и занял свободное место, с которого было удобно за ней наблюдать. Она просматривала электронную почту, а он пытался угадать, от кого. Вот она досадливо поджимает губы. «Похоже, уведомление из налоговой», – думает Сеня. Вот гордо вскидывает брови. Смеётся. «Приглашение на свидание. Не пойдёт».
Алле было не до свиданий. Она снова не получила ответ от потенциального работодателя, а смеялась над письмом двоюродной сестры. Таня сообщала: «Сегодня я два раза чуть пожар не устроила. Сначала нечаянно повернула настольную лампу, и расплавилась какая-то приблуда к компу, воняло пластиком. А теперь вот турку с водой поставила на огонь… турка с конфорки навернулась, и ручка почти сгорела. А пахнет ужасно. Сразу вспомнился тот случай, когда дядя Юра пришёл подшофе и повесил шляпу на лампочку в коридоре. Шляпа тлела, а мы понять не могли, откуда запах». Алла любила эти письма и все ответы начинала неизменным «Это хорошо!», потому что Таня была склонна к панике. Ещё Таня была склонна к воспоминаниям, в которых всегда имелся намёк на неблагородное происхождение. Но Алла эти намёки делила на восемнадцать и давала ответ философического свойства. Сейчас она писала: «Это хорошо, что ты у нас бдительная и вовремя заметила неладное, – писала она сестре. Моя бдительность, похоже, подустала. Я хожу по Зашорам в красных штанах, привлекая щенков и любителей необременительного секса. В непосредственной близости от монастыря. Тьфу. Такое чувство, что все возможные работодатели в этом городе знают про мои революционно-провокационные штаны, хотя никогда меня не видели. На резюме один ответ: вакансий уже нет. Подозрительно им, что человек бросает жизнь в большом городе и едет в деревню. Это характеризует профессионала не с лучшей стороны. Нет, они так не пишут, конечно. Подразумевают. Откуда я это знаю? Из общения с некоторыми вживую. Я умею слушать интонации. С другой стороны, сестричка, ещё неизвестно, в чём состоит Божий промысел относительно моего трудоустройства. Может быть, следует повернуться лицом к тому, что есть и не искать работы в казённых учреждениях, устроенных по тоталитарному принципу. А есть у меня земля, с которой я пока не умею грамотно управляться. Но неизбежно научусь. На то и кризис середины жизни. Хорошего тебе дня, дорогая. Обнимаю».