Парадокс великого Пта - стр. 7
– Свежие новости оттуда! Фиолетовая проказа поражает молниеносно! Человечество может быть спокойно! Самый модный цвет платья – цвет дождевого червя!
Блондин вздрогнул и заерзал на стуле. Гопкинс на клонился к нему и участливо спросил:
– У тебя жена там осталась? Или родственники?
Блондин отрицательно покачал головой. А от соседнего столика поднялся чернявый субъект в потрепанной куртке и встал сзади блондина.
– Что за тип? – спросил он рыжебородого.
– Черт его знает, – откликнулся Гопкинс. – Сумасшедший, продает тайну.
– Тысяча песо, – пробормотал блондин. Он уже изрядно охмелел и плохо соображал, где он и что с ним. Чернявый с любопытством разглядывал его.
– Может, я и дам тебе тысячу, – сказал он задумчиво. – Но я должен знать, за какой товар плачу деньги.
– Меня зовут Зигфрид. Зигфрид Вернер, – пьяно пробормотал блондин.
– Мою тетку зовут Хильда, – жестко сказал чернявый. – Она живет в Лиссабоне на самой широкой улице.
Гопкинс захохотал. Он любил остроумных людей и сразу проникся симпатией к чернявому.
– Выпей, парень, – сказал Гопкинс, протягивая бутылку.
Чернявый отстранился.
– Погоди, – проговорил он. – Налей лучше этому… Зигфриду.
Гопкинс наклонил бутылку, но тут внезапно поднял голову Питере. Взмахом руки он сшиб со стола всю посуду и свирепо потряс кулаком перед носом Зигфрида.
– Толстая крыса! – заорал он на весь погребок. – Зигфрид! Сволочь! Ты такой же Зигфрид, как я президент Панамы! Клянусь!..
Рыжебородый Гопкинс с трудом усадил разбушевавшегося приятеля. Чернявый незнакомец сверлил блондина острым взглядом. Из углов бара на скандал потянулись любопытные. Сэм, отталкивая руки Гопкинса, кричал:
– Как он смеет? Это же Отто! Отто Вернер – блокфюрер! Гад, даже не потрудился сменить фамилию… А Маутхаузен ты помнишь? Тогда ты был чистеньким и розовым… Сука! Ты ловко стрелял в наши загривки…
– А ну-ка, ну-ка, – поощрительно бросил чернявый.
Сэм, не слушая его, продолжал кричать о том, что он знает этого гада, что самозваный Зигфрид не кто иной, как начальник одного из блоков Маутхаузена, в котором ему, Сэму Питерсу, бывшему летчику его величества короля английского, пришлось провести полгода, и что из-за этого теперь Сэм Питере уже не летчик, а ничтожное существо, бич, скитающийся в поисках случайной работы из одного порта мира в другой. Изо рта Сэма вперемежку с ругательствами вылетали фразы о немедленном суде над военным преступником и о виселице, которая, по мнению Сэма, далеко не достаточная мера возмездия за все совершенные Отто Вернером преступления.
Выпалив все это одним духом, Сэм замолчал, с ненавистью глядя на того, кто называл себя Зигфридом. И во внезапно наступившей тишине присутствующие услышали голос толстого блондина.