Пара - стр. 15
Вот только у бабушек было свое мнение на этот счет. Подробно расспросив меня о том, как туда проехать, тетя Надя собралась и ушла, оставив меня со старшей родственницей. Некоторое время мы сидели молча, а затем она подошла и порывисто обняла меня за плечи.
– Ба, ты чего?
Ее аромат мне нравился. Чуть сладковатый, он нес с собой любовь и нежность. Так хочется замереть и не двигаться, но новая вспышка боли меняет приоритеты. Теперь ее духи начинают меня раздражать. В бешенство не дает впасть только ее голос. Несмотря на страх, бабушка говорит тихо и спокойно, словно и не понимает, как мне плохо. Хотя… Нет, понимает, просто не позволяет злости взять верх над разумом.
– Вера, маленькая моя. Солнышко. Не покидай нас вот так, останься еще на чуть-чуть. – Среди накатывающего на меня бешенства голос становится моим личным маяком, ниточкой, что все еще держит меня на плаву. – Тебе нужно еще так много узнать, так много услышать.
– О чем ты? – Голос меня не слушается, поэтому фраза получается намного более злой, чем планировалось.
– Понимаешь…
Ее заминка едва не стоит мне разума, кажется еще чуть-чуть и я сорвусь. Ведь это так сладко выпустить когти и вонзить их в тело еще живой, горячей жертвы… Блин, откуда у меня такие мысли??? Бабушка, скажи что-нибудь, мне страшно!!! Словно услышав мой молчаливый стон, она вновь начинает говорить.
– Существует множество миров. Большинство из них находятся так далеко, что никакая магия не способна связать нас с их обитателями. Однако есть и такие, где жизнь развивается параллельно нашей.
– Ба, ты что фэнтази начиталась? – От изумления я даже на несколько секунд прихожу в себя. – Какие другие миры?
– Посмотри на себя. Ты уже не совсем человек. – Подводя меня к зеркалу, бабушка остается рядом несмотря на грозящую ей опасность.
Действительно, сдержаться тут почти невозможно. Часть моего лица исказилось, а выступающие клыки мне не пригрезились, они действительно есть. Единственное, что не изменилось – глаза. Все такие же льдистые, безжизненные, на обновленном лице они смотрелись более органично. Теперь только полный идиот мог бы назвать меня блеклой, нет, красавицей я не стала, но некоторая доля какой-то хищной привлекательности в моей внешности появилась. А еще от меня исходила такая сильная злость, что это пугало. Откуда во мне столько ярости. Ох. Боль… Дернувшись от пронзившей руку боли, мученически посмотрела на бабушку. Чувствую, если она не заговорит, сорвусь. Слишком много ароматов, слишком многих людей я сейчас ощущаю. А-а-а. Бесит!!!
– Тихо-тихо, моя хорошая. – Спокойно взяв меня за руку, бабушка аккуратно оттеснила меня от зеркала. И как ей удается быть такой невозмутимой? Я же чувствую, ей страшно. – Пойдем, чайку попьем, успокоимся. Знаешь, твоему отцу впервые стало сильно плохо только после твоего рождения.