Пара для медведя-одиночки - стр. 22
А у Трофима ступор. Смотрит и не верит. Смотрит и не верит.
Неужели ее больше нет?
Неужели больше она не вбежит в дом и не крикнет: «Фимка! Догоняй!»? Не сорвется с места, чтобы он бросился за ней? Не начнет тормошить его утром: «Ну пошли за грибами! Дава-ай!». Не завизжит от радости, выиграв в карты в семейном поединке.
Ничего этого больше не будет…
Ни-ког-да…
И Славы нет… Нигде на этой планете… Больше нет Славы.
Вот почему Трофим и уехал от родителей, стал жить один.
Он больше не мог выносить то, как мать смотрела на него иной раз. Словно в ее голове прокручивались воспоминания о Славке… Каждый раз. Каждый день.
Об их совместных играх, пикниках, поездках. О том, как вся семья собиралась за большим столом в выходные…
Еще сложнее было терпеть, как отчим косился порой. Мол, где же ты, дочурка… Где ты…
Нет, он любил Трофима, ни разу не обидел: ни словом, ни делом, ни взглядом. Он научил юного вербера охотиться зверем и рыбачить по-человечески… Играл с ним в футбол, водил в школу…
Но есть вещи, которые чувствуешь помимо воли. Причем, даже помимо воли виновников этих ощущений…
Родителям вербер помогал, но виделись редко…
Его прозвали медведь-одиночка.
Трофим был уверен – не найдет он свою пару! Зачем? Зачем нужна эта нервотрепка? Когда трясешься, каждый день боишься потерять? Когда сладость общения омрачается горьким страхом утраты? Каждый день, каждую минуту!
Обнимаешь, а в глазах слезы. А вдруг… Что, если…
А перед внутренним взором все та же трасса, щебень, помятая машина… Нет! Только не это! Лучше уж одному!
А если пара, не дай бог, человек? И такое ведь тоже случается. Крайне редко, но, тем не менее, подобный вариант вовсе не исключен.
На такие случаи даже есть особенные инструкции ОПО.
Рем говорил: мол, если пара – можно посвятить в тайну оборотней.
Не-ет! Не надо Трофиму подобного счастья… Чур его! Чур!
Но счастье или несчастье не спрашивает – находит и вторгается в жизнь…
Вроде вот этой нэнги… на постели Трофима…
***
– Тим! Прекрати! – Матвей тряхнул вербера железной рукой. Даром, что волк. Силищи ему было не занимать.
И не удивительно! В роду Матвея были медведи, вот почему они и сошлись с Трофимом. Волк приезжал к родственникам в поселение верберов. Там и познакомились.
– Не давай себе раскваситься! Если хочешь ее вытащить, нужна холодная голова! Давай! Не смей раскисать!
Трофим встряхнулся, сфокусировался на старом друге.
В груди словно кошки раздирали плоть. Сердце металось в клетке из ребер, как добыча от хищника.
– Чего? – уточнил Трофим, пытаясь привести себя в норму. Ну пусть не в норму – хотя бы немного уйти от той безнадеги, что накрыла вместе с воспоминаниями, поражала какой-то жгучей, все выедающей изнутри пустотой.