Папуля - стр. 7
Спину опять прихватило, а в комнате все тем временем встало на места: диван, ковер, телевизор. Все как обычно. Джон поднялся, поставил бокал на кофейный столик, включил свет в коридоре, на кухне и зашагал по лестнице на второй этаж, где все уже спали.
На другой день был сочельник. Джон с двумя кружками кофе поднялся в спальню. Утро выдалось ясное, туман почти рассеялся, но в спальне было сумрачно, по-старинному, будто до эпохи электричества. Для спальни Линда выбрала темные обои, темные шторы, кровать на четырех столбиках – впрочем, Джон даже не представлял, что бы он выбрал сам. На тумбочке с его стороны кровати – плетеный подносик с мелочью, ложка для обуви, совсем новая, в целлофане, пухлый сборник детективных рассказов. В стенном шкафу – разобранный тренажер, Джон по двадцать минут в день на нем висел вниз головой, спина болеть перестала, но Линда его гимнастике положила конец – мол, жуткое зрелище.
Линда села в постели – лицо помятое, ворот ночной рубашки перекручен. Взяла кружку, заморгала, ища очки.
– Саша уже встала, – сказал Джон.
– Бухтит?
Джон пожал плечами:
– Нет, все хорошо.
– Боюсь спускаться, вчера она так расстроилась из-за чемодана. Я и сама расстроилась.
– Да ну, все в порядке.
Так ли? Неизвестно. Саша лечится у психотерапевта – Джон об этом знает только потому, что страховку оплачивает Линда, а Саша до сих пор включена в план. Водили Сашу к психотерапевту и в школе – расцарапывала в кровь ноги то щипчиками, то маникюрными ножницами. Не помогло, только набралась новых слов, чтобы описывать, какие ужасные у нее родители.
Когда дети были маленькие, Линда уезжала один раз на неделю в Аризону, в санаторий на ранчо. Было это, кажется, после очередной черной полосы, когда она несколько раз его выставляла из дома или забирала детей и отправлялась к матери. Однажды вечером Саша – ей было тогда девять – пожаловалась на него в полицию. Те приехали, вернувшаяся Линда извинилась за ложный вызов, навела в доме порядок. Теперь на упреки Линды Джон отвечает: столько лет прошло, многое изменилось с тех пор. Из санатория Линда привезла книгу рецептов для здорового питания, где все блюда с манговым соусом, и рассказывала про медитацию в спортзале – как инструктор вызвал дух пса, любимца ее детства. И Джону она предложила тоже полечиться у психотерапевта – точнее, не предложила, а условие поставила.
Джона хватило на два сеанса. Врач ему выписал антидепрессанты и нормотимик, вручил распечатку с дыхательными упражнениями на случай приступа гнева. В первый же день приема таблеток ему хотелось горы свернуть, мысли сделались яркими, как цветная фольга, – он вымыл обе машины, вынес с чердака коробки со всяким хламом, решил вызвать мастеров, чтобы сделать там студию для Линды. Вылез из окна Хлоиной детской прочистить водосток, выгребал оттуда голыми руками мокрые листья и птичий помет, так что пальцы посинели от холода. Вытер щеку рукавом рубашки, а рукав мокрый. Все лицо мокрое. Хоть он и плакал, на душе было легко, как в тот раз, когда он еще школьником пробовал грибы в заповеднике Солт-Пойнт, – к горлу подкатила волна, из глаз хлынули слезы, изо рта – слюни. Он лег на черепичную крышу, подумал: а что, если скатиться вниз? И к какому выводу пришел? Низковато тут. Больше он таблетки не принимал.