Папочка. Синдром разорванного сердца - стр. 19
– Я? Я? ― слёзы катились по щекам, мешая говорить членораздельно. ― Адет. Это она привезла меня сюда.
– Ясно. ― И снова звяканье чего-то тяжёлого металлического о каменный пол.
Я вжалась в дверь.
– Игнат? Тебя что, на цепь посадили? Ты в порядке?
Глупый вопрос. Кто тут вообще мог быть в порядке? Разве те счастливцы, кому довелось свихнуться раньше.
– Это я во всём виноват. Прости меня, девочка.
– Ты-то тут причём? ― присев на корточки, прислонилась спиной к холодной стене. ― Зачем ты понадобился Муртазе? Тебя убьют?
Молчание затянулось.
– Мы воевали друг против друга. Там, в джунглях, попадись я в плен, был бы скормлен крокодилам заживо. Но тут… Словом, у Муртазы есть определённый кодекс чести. Думаю, меня убьют, но умру я, как воин.
– Что это значит?
Игнат кашлянул.
– Юной девушке не обязательно знать подробности.
Злость накрыла меня ледяной волной, лишая хладнокровия.
– Не обязательно знать? А чего такого я ещё не видела? С чем не успела столкнуться? Я и в комнате пыток побывала, и инкубатор лицезрела. Думаешь, сможешь удивить?
Тулинов вздохнул.
– Меня не будут пытать. Мне просто отрубят голову. В этих местах такая смерть считается почётной. Её удостаивается не каждый!
– Надо же! Просо отрубят! ― я всплеснула руками. ― А ты подумал, что будет со мной? Что станет с компанией наших отцов? Что испытают люди, которые любят тебя?
– Любят? Это ты про себя что ли?
Я закрыла лицо руками, словно Игнат мог увидеть сквозь стену, как покраснели мои щёки.
– И про себя тоже. Мы должны выжить и отомстить. Вот только как? Скажи, что нужно делать? Я сделаю всё!
И вновь молчание.
– Тут нам никто не поможет. Но в этих местах есть племя миротворцев, тех бедуинов, кто старается разрешить местные конфликты. Пять старейшин вершат суд, и кочевники внимают им, как пророкам.
– Значит, нужно бежать. Авось, в пустыне мы наткнёмся на них.
– А ты смешная. ― Тулинов тихо рассмеялся.
Я тоже улыбнулась.
– Смешная. А ещё умная и красивая.
– Это я заметил.
В моих мозгах родилась идея, которая придала мне сил. Я ещё не могла чётко сформулировать её, но знала точно, что справлюсь.
– Скажи, Игнат, если мы выберемся отсюда, ты женишься на мне?
А в ответ тишина. Я почувствовала, как вновь запылали мои щёки. Вот же дура! Ляпнула не подумавши!
Тихий смех.
– Женюсь, обязательно женюсь, но только тогда, когда ты окончишь школу и университет.
– Тянешь время?
Тулинов рассмеялся.
– Просто, повзрослев, ты сможешь сделать свой выбор осознанно. Если выживем, обязательно вернёмся к этому разговору лет через восемь.
В то время восемь лет казались мне целой вечностью. Но вот они прошли, промчались, пролетели. В свои двадцать четыре я всё ещё верила в клятвы. Бессонными ночами я звала Игната, плакала, злилась и напоминала о его обещании. Но он ничего не отвечал.