Папина содержанка - стр. 45
– Ладно, я тебя вот зачем разбудила. Меня совесть замучила, – говорит Максим. Голос у неё впервые за долго время серьезен, аж не верится. Наверняка какую-нибудь подлость опять придумала. Эх, доверчивый я человек!
– Тебя? Совесть? Ты где её откопала? В колготках или в кармане сумочки?
– Да будет тебе, – примирительно говорит мажорка. – Хочу рассказать, как с твоим отцом познакомилась.
– Знаю-знаю, – отмахиваюсь рукой. – Слышал уже. Свежо питание, но гадится с трудом.
– Что ты знаешь? – удивляется мажорка.
– Что ты сейчас наплетёшь мне знаю. Давай-ка предположу. Ты была на сафари в Африке, стреляла там львов. И совершенно случайно один недобиток тебя ранил, укусив за ляжку, а тут неподалеку проезжал мой отец на внедорожнике с сопровождающим, и они тебя отбили. Так было дело? – теперь мой черед настал ёрничать.
– Ну, почти, – усмехается Максим. Кажется, она потом эту байку кому-нибудь другому расскажет, взял на заметку. – Мы познакомились с ним в ресторане, в Москве. Я пришла туда с друзьями, мы вели себя шумно, а твой отец подошел к нам и попросил вести себя потише. Я начала ему хамить, он вежливо мне ответил, что если продолжу вести себя в том же духе, то он расскажет моему отцу, Альберту Романовичу, как я себя неприлично веду в его собственном ресторане.
– И ты прямо вся испугалась, – подкалываю мажорку.
– Ну, не то чтобы, но… тогда мне было почти двадцать, я ещё училась в университете, и ссориться с богатым папашей… сам понимаешь, не было с руки, – ответил Максим.
– Дальше что?
– Ну, мы посидели, потом я собралась вызвать такси, поехать домой. А тут подошел Кирилл Андреевич и предложил меня довезти на своей машине, – продолжает моя спутница. – Я согласилась, потому как было немного грустно.
– Тебе бывает грустно? – удивляюсь я. – Ты ж вся такая на позитиве постоянно.
– Бывает, но редко, – улыбается Максим. Ну вот, опять она прежняя. – В общем, мы проболтали всю дорогу, появилась взаимная симпатия. Затем твой отец пригласил меня как-то вместе погулять, затем в ресторане посидеть, в кино были, после ездили в Подмосковье. Так вот отношения наши и сложились.
– Зачем было сочинять про Табарака Дюсм… Десю… тьфу! Не выговоришь! И про всё остальное тоже! – спрашиваю возмущенно, хотя больше для проформы, чем по-настоящему.
– Тебя позлить хотела, – говорит мажорка. – Ты такой забавный, когда сердишься! – она вдруг протягивает ко мне руку, хватает за щеку и трясет, как мордашку у щенка. Я вырываюсь.
– Совсем озверела, что ли? – обиженно спрашиваю.
– Ты такой халёсий-халёсий, когда злишься, – сюсюкает Максим.