Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад - стр. 38

– Но здесь же не было надгробного камня! – воскликнул Тиг. – И зачем они почти целых свиней хоронят? Что кладут в колбасу?

– Только не мясо, – ответил труп.

Услышав его, свинья приоткрыла глаз, вернее сказать – совсем пустую глазницу, и принялась бессловесно повизгивать; впрочем, Тиг не сомневался, что она говорит: «Прикрой меня. Оставь в покое. Мне холодно». Он быстро засыпал ее и, оставшись стоять на коленях, закрыл ладонями лицо.

– Подымайся! – сказал труп. – Попробуй еще раз. Рассвет уже близок, а если ты не похоронишь меня до него, то очень-очень-очень пожалеешь!

Тиг так устал от рытья и так огорчился своей неудачей, что даже спорить не стал, а отошел на несколько сот шагов и попробовал еще раз. И, не потратив на рытье и десяти минут, опять коснулся сухой кожи и услышал донесшийся из-под земли приглушенный визг. Он вскрикнул и отдернул руки за спину.

– Еще раз! Еще! – потребовал труп, однако теперь визг начался, едва Тиг копнул землю, а после того раздавался, даже когда он просто наступал на могилу, – при каждом его шаге звучал визг, всегда чуть иного тона, и теперь, шагая, отскакивая, стараясь не ступить на надгробие, он исполнял странного рода музыку: все кладбище обратилось в инструмент, на котором он играл, а сам Тиг – в невольного, смертельно уставшего виртуоза. Когда он, наконец, выбрался со свиного погоста, то плюхнулся на колени и залился слезами.

– Ничего, ничего, – немного послушав плач Тига, сказал труп. – Ничего. Все не так плохо. У тебя еще есть Зеленое Болото, и до зари время пока осталось.

– Пагубный понос паршивого пуделя! – ответил Тиг. – Смертно печальная едкая горечь! Я уже чувствую, как они одолевают меня.

– Ты вовсе не это чувствуешь, – сказал труп. – Задания твоего ты пока не провалил, а добряки слово свое держат до буковки. Вставай и тащи меня на болота. Я слышу, как могила моя поет, поджидая меня, и уверен – ты ее там отыщешь.

И Тиг, оттолкнувшись руками от земли, встал и в последний раз пошел туда, куда указал ему перст покойника.

Прошло очень долгое время, прежде чем земля начала умягчаться, а спустя еще не намного дольшее Тиг уже шел по чавкавшей грязи и очень скоро лишился обуви, а следом и носков. Звезды тускнели, небо светлело.

– Спеши! – шептал ему труп. – Спеши! Солнце на подходе, но мы уже близко, близко!

Тиг был уверен, что слышит и другие голоса – те тоже просили его поторопиться. Ему казалось, что из-за деревьев несутся голоса старика и старухи, и оба, требуя, чтобы он поспешил, скорее подбадривают его, чем хулят. Ему казалось, что опоссум, свисающий, зацепившись голым хвостом за ветку дерева, просит его поторопиться, что аллигатор, темное тулово на берегу бочажка, разевает пасть, говоря ему: беги. Тиг попытался, но устал до того, что смог лишь ненамного ускорить свое спотыкливое, шаткое шествие по болоту.