Папа напрокат - стр. 4
Меня, онемевшего, ослепшего и потерявшего способность ясно выражаться, подталкивают в родильный зал. Я замираю почти на самом пороге, услышав гневный вопль Даши.
— Игор-р-р-рь, — грозно рычит Дарья. — Убью, скотина… Если пр-р-р-риблизишься ко мне хоть на метр-р-р!
— Вот. Слышите! Она не желает меня видеть! — пытаюсь отступить, но дверь за моей спиной захлопывается, лишая возможности побега.
— Не бойтесь, папаша! Мы здесь и не такое слышали. Обычная реакция роженицы… Ведь боль, испытываемая в момент родов, превышает привычный болевой порог большинства.
Вот спасибо, ободрили. Я едва живой и почти ничего не вижу перед собой. Только побледневшее лицо Даши с прикушенными от боли губами.
Я нахожу её ладонь своей и глажу по лбу, покрытому холодным потом. Да я сам потею так, что с меня градом льётся!
— Всё будет хорошо, Даша…
Даша переводит на меня взгляд, затуманенный болью, спрашивая:
— А ты какого чёрта тут делаешь?!
— Не отвлекаемся. Дышим чаще… Вот-вот начнётся! — командует акушер.
Трындец. У них всё начнётся, а для меня, похоже, всё закончится.
Всё происходящее после кажется событиями из страшного сна. Крики. Подбадривания. Слёзы. Мне самому хочется упасть на пол и рыдать, глядя в безразличный светло-серый потолок родильного зала. Потому что эта экзекуция, чёрт побери, не заканчивается!
В фильмах всё было иначе. Через пять минут после начала родов врач командовал: «Тужься!» и уже через несколько секунд радостным родителям презентовали розовощёкого, громкоголосого малыша.
А сейчас у меня ощущение, что я нахожусь в пыточной камере гестапо.
— Ещё немного! Ещё…
— А-а-а-а-а!
— Готово!
Шлепок. Ещё шлепок. Громкий плач младенца.
— Мы это сделали. Девочка… — возвещает врач.
По лицу Даши струятся слёзы счастья. В каком-то необъяснимом порыве колоссального облегчения, я целую её лоб и мокрые щёки.
— Папа, перережьте пуповину дочурке!
Сглатываю ком в горле, видя длиннющую штуковину, ведущую от пузика младенца. Думаю, что вот-вот отъеду в сторону, позорно упав в обморок. Но собираюсь с силами и выполняю просьбу. Девочку прикладывают к груди Даши, а потом осторожно заворачивают в пелёнки и предлагают подержать мне.
Руки трясутся, когда мне протягивают крошечный, тёплый комочек. Я забываю, как дышать. Сердце отдаёт набатом в висках. Адреналина за сегодняшнее утро я получил столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь!
— Она красивая, вся в тебя, — говорю Даше, но сам смотрю на крошечное личико младенца.
— А носик-то папин… — медсестра принимает девочку у меня из рук.
Папин? Ха!
Думаю, что на этом моя миссия может считаться законченной.