Папа - стр. 2
Признаться честно, я был уверен, что папаша знать ничего не знал, ни обо мне, ни о нашей с мамой жизни. Никогда от него не получал даже вшивой СМСки на день рождения или хоть блевотного конфетного подарка на Новый год. Каково же было мое удивление, когда родитель появился на пороге квартиры, едва я успел прореветься по поводу смерти мамы. Она умерла в больнице. Дома со мной тогда была мамина подруга, довольно мерзкая тетка, толстая, неопрятная, вечно с размазанной тушью вокруг глаз и бутербродом в руке. Она осталась присматривать за мной. Следила, чтобы я во время приходил из школы и не гулял допоздна. А я вообще не гулял последнее время. Как маму положили в больницу, совсем слабую, так я и перестал гулять. В школу ходил, чтобы уж не подводить ее, на тренировки, а потом все время сидел дома с тетей Настей.
В тот день она как всегда устроилась на диване, жевала бутерброд с колбасой и смотрела по телеку какой-то тупой сериал про бедную девушку, которая приехала в Москву, где ее полюбил миллионер… и все в этом духе. Любимый сюжет теток с бутербродами. Я сидел в своей комнате, когда тетя Настя вошла и сообщила, что только что звонили из больницы – мама умерла. Я ничего не ответил, залез под одеяло и стал рыдать, как девчонка. Это был самый паршивый день. И я даже не думал, как же буду дальше жить. Потом были похороны, куча маминых друзей на поминках. Все они пили водку и что-то бубнили. Я не слушал, потому что все мысли были заняты рыданием. Не знаю, сколько дней прошло до того, как раздался звонок в дверь.
Тетя Настя прошаркала тапками по коридору и открыла входную дверь. Потом – тишина. Как будто кто-то ошибся квартирой, испугался тетю Настю и поспешил сбежать. Я прислушался – замок щелкнул. А через минуту в дверном проеме моей комнаты появился мужчина. Лет тридцати, довольно приятный, чисто выбритый, в модной голубой рубашке и потертых джинсах. Его черные волосы с редкой проседью на висках были коротко стрижены и растрепаны. Я сразу отметил сильные руки, такие, на которых выступают вены. Телосложением он был подтянутый, с осанкой, какой я никогда у маминых подруг-то не видел, не то что у мужиков, тусовавшихся на нашей кухне. А еще его глаза, какие-то очень грустные, уставшие – как будто он не спал всю жизнь и много смотрел в темноту.
Он приоткрыл дверь моей комнаты и поздоровался. Голос его, тихий, приятный, как будто тоже уставший, звучал однако совсем не робко или неуверенно.
– Привет, Юра, – сказал мужчина в голубой рубашке, пытаясь поймать мой взгляд.
Я ничего не ответил – только посмотрел на него как-то без особого интереса.