Папа для сладкой Булочки - стр. 4
Принц протянул руку к панели управления, и лифт застыл. Ловкими движениями Его высочество скрутило мне волосы в жгут, прижало его к моей голове и, цокнув языком, обронило:
— Хороша девка!
Я быстро натянула колпачок и с благодарностью взглянула на принца:
— Вы только не рассказывайте никому… Про это.
— Клянусь, — улыбнулся он и нажал кнопку «Пуск».
Лифт плавно тронулся. То ли от аромата одеколона, то ли от взыгравших гормонов, из лифта я вышла на полусогнутых.
— Ещё увидимся, Златовласка, — подмигнул принц и направился к двери с надписью: «Генеральный директор Воронов Я.Ю.»
— Доброе утро, Ярослав Юрьевич, — склонила перед ним голову секретарша, выскочившая из-за стойки.
— Доброе утро, Майя. Как обычно, двойной эспрессо, — принц скрылся за дверью, а я всё стояла и хватала ртом воздух.
— Вы новая медсестра? — строго спросила Майя.
Пришлось просто кивнуть, так как язык присох к нёбу.
— Вам туда! — Майя ткнула пальцем вглубь коридора.
С того дня Солнце больше не казалось мне самым ярким светилом.
***
— Кира, — баба Шура пританцовывает возле стола. — Куранты сейчас ударят. Как эту шипучку-то открывать?
Наш гость поворачивается на спину, последний раз всхрапывает и открывает глаза:
— Трындец! — снова повторяет он, увидев меня.
— Златовласка мне нравилось больше, — не скрываю упрёка в голосе.
Поднимаюсь с колен, беру у бабы Шуры бутылку и раскручиваю металлический хвостик на зелёном горлышке.
— Давай я, — незнакомец садится, чуть не свернув плечом ёлку, и смотрит на бабу Шуру. — А ты кто?
— Мама твоя, — не теряется моя огневушка-поскакушка.
— Ничего не помню, — бормочет он.
— А ты? — кивает мне.
— Зови меня просто — Трындец.
— Жена, значит, — довольно кивает он. — Давай бутылку.
Садимся с бабушкой возле него, и с первым боем курантов из бутылки с шумом вылетает ароматная пена.
— Желания, желания загадываем, — суетится баба Шура.
У незнакомца такой же медовый взгляд, как у Яра. Смотрим друг на друга, не отводя глаз. На задворках разума рождается желание.
— Союз нерушимый республик свободных… — голосит баба Шура гимн на советский манер.
— Ничего не помню, — шепчет незнакомец, — кроме твоих волос.
3. Глава 3
Ярослав
Сухопарая старушенция, явно сжимавшая древко комсомольского знамени ещё при Сталине, семенит к столу. Интересно, Сталина помню, а себя и свою мать нет.
— Давай за стол, сынок! Пора праздник налаживать, а ты тут развалился под ёлкой, — ворчит она по-стариковски.
Девушка мне хотя бы кажется знакомой. У неё красивые голубые глаза и личико светлое, как у ангела. Неужели я алкаш по жизни и мучаю кроху подобными залётами?