Пантеон - стр. 9
Как знать, как знать? – так часто говорят, и не зря. Строя большие планы, стоит учитывать, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды, но при этом ничего нового под луной, а жизнь бессмертна эстафетой поколений. Так что… все вроде бы меняется, а посмотришь ближе: так нет, мир скроен по-старому. Но только в масштабах чего: целой человеческой цивилизации или частного случая? И ты думаешь – принять ли гаснущее олимпийское пламя от твоих предков? Бросить ли его к ногам? Попытаться найти иной путь? Отказаться затем и от собственных поисков, отвернуться и зашагать прочь?
Who knows? Who knows?
Па упорно пел ту же песню каждый (редкий – слава всем богам!) раз, вторил супруге, но его нынешняя реприза больше напоминала тихое бормотание мотора: старого, чиненного десятки раз, постепенно глохнущего. Предположим, в глубине чего-то там (мелкой души или скудного ума) он стал понимать, что советы и нравоучения от мужчины, который растранжирил имущество отца, покойного деда Эбби, до последнего пенса, толком и не работал на нормальной работе (видите ли, потому что гордость не позволяет), а образование в Чикагском Университете – лишь единственная галочка в списке его заслуг за всю жизнь – стоят меньше ломаного цента. Или же у него попросту не осталось на эти тирады сил?
Но сколь мало люди принимают участие в твоей жизни, столь сильно судят тебя за каждый твой шаг.
Ныне Альберт мог заявить – Андерсоны несколько угомонились, можно и так выразиться, – что его полностью устраивало. Отрицание реалий и ворчание происходило, стоит полагать, по привычке, а причина – его появление, эдакое возмущение спокойствия; Эбби не думал, что родители обсуждали его жизнь (текущую и будущую) весь год. Они ведь даже не спросили, как продвигается его учеба, каких успехов он достиг и насчет того ужасного события в Крипстоун-Крик, которое выбило его из жизненной колеи по полной – тоже. Но он их не винил. Родители и не могли этим интересоваться по простой и уважительной причине – они не знали. Да, вообще ничего. Если бы Эбби отчислили или не хватило бы средств в фонде на следующий семестр – тогда из академии могли бы написать его родителям. Но учился он хорошо, а оплата от Андерсонов никак не зависела.
Поэтому он с ними ничего не обсуждал (такие уж у них отношения) и не собирался что-то менять. А зачем? Они непоколебимы, как гора Рашмор. Ему достаточно, что Андерсоны (и он, и мать с отцом) нашли точку соприкосновения касательно учебы, а в следующий визит подобные блеяния должны и вовсе сойти на нет.
Смирились Андерсоны еще и потому, как определил парень, что платили не из своего кармана (случайно услышал их разговор). А ведь какое иное занятие в элитном университете или колледже могло разбазарить оставленный на имя