Пансионат (не)благородных девиц. Часть 2. Только моя - стр. 3

— Но ты с самого начала говорил, что дождёшься аукциона, — прошептала Кэрри. — Значит, хотел, чтобы я через это прошла?..

— Это обычная практика, — пожал плечами Сакумо, невольно скривившись. Нет, себе он мог признаться, что не хотел подобного для Кэрри, просто потому что сам аукцион всегда вызывал у него чувство брезгливости. Сакумо даже был рад, что всё сложилось именно так и никто не посмел возражать на его решение выкупить Кэрри раньше срока. Но ей об этом знать было не обязательно.

— Как я могла считать, что ты другой, — горько ответила Кэрри.

— Не надо тешить себя иллюзиями относительно меня и моего к тебе отношения. — Сакумо сжал губы в тонкую полоску, развернулся и ушёл: разговор явно пошёл не по плану. Точнее, он пошёл именно так, как предупреждал Коннор — Кэрри не бросилась на шею с благодарностью, а вполне справедливо обвинила, назвала вещи своими именами. Она для него никто, он для неё хозяин, и этого не изменить. Но отчего тогда на душе так горько?

Это просто не может быть правдой! Кэрри повторяла снова и снова, будто от этого что-то могло измениться. Первым делом она подошла к окну, за которым раскинулся большой сад. Идеально подстриженная трава, большие валуны, живописно разбросанные то тут, то там, журчащий ручеёк, пересекающий зелёную поляну, через него — изящно изогнутый деревянный мостик. На противоположной стороне сада виднелись длинные одноэтажные постройки с изогнутыми вверх крышами. Ни разу не доводилось бывать в Японии, но сейчас Кэрри была уверена, что всё это определённо оттуда. Нахмурившись, она провела ладонью по лицу, стиснула виски и яростно их потёрла. Как она сюда попала?

Отойдя от окна, она осмотрелась: комната не выглядела ни роскошными покоями, ни каморкой прислуги. Деревянные полы, решетчатые перегородки вместо дверей, низкая кровать с жестким матрасом и высокое зеркало в пол за ширмой. К нему и понесли ноги: хотелось посмотреть на себя, вдруг это всё ещё сон? Нет, Кэрри была прежней: яркая брюнетка с серыми глазами, немного испуганная, слегка исхудавшая — на лице выступили острые скулы — но всё ещё она. Из одежды на ней была лишь белая рубашка до колен, волосы спутались и отчаянно просили расчёску. Проведя по ним рукой, Кэрри нахмурилась: и что теперь? Куда идти, чего вообще ждать? К кому обратиться за помощью?

Осознание собственного одиночества, наступившего так резко, нахлынуло, выбивая воздух из лёгких. Ноги сами подогнулись, и, подтянув к подбородку колени, Кэрри горько всхлипнула, ловя своё отражение. Одна, навсегда, без друзей, без будущего. Кто она теперь, и как жить дальше? Можно было сколько угодно представлять своё будущее в пансионате, в окружении подруг, в привычном мире. Но реальность слишком отличалась от воображения. Она пугала.