Паноптикум - стр. 10

А ниже было вырезано всего одно слово – мое имя, Коралия. Дальнейших указаний не потребовалось. Я поняла, что вся моя жизнь была всего лишь подготовкой к этому моменту. Не дожидаясь распоряжений, я скинула туфли.

Плавать я умела.

ЕСЛИ БЫ КОРАЛИЯ САРДИ жила в другое время и в другом месте, она могла бы стать чемпионкой по плаванию, знаменитой спортсменкой, переплывшей Ла-Манш или обогнувшей весь Манхэттен. Она была бы увенчана венками призера соревнований, ее окружали бы поклонники, вымаливающие автограф. Вместо этого с наступлением сумерек она плавала в Гудзоне, стараясь держаться незаметно. Если бы она была рыбой, то наверняка угрем, темным проблеском, мелькающим в еще более темной воде, одиноким странником, держащим курс на север и не имеющим возможности остановиться и отдохнуть, пока не достигнет пункта назначения.

В этот промозглый вечер она вышла из воды, когда уже не могла больше плавать. Ее трясло от напряжения. Титул чемпиона был незадолго до этого присвоен парнишке из нью-йоркского спортивного клуба, которого прозвали Человеком-рыбой, между тем Коралия легко могла бы превзойти его достижение. Выбравшись на пустынный берег реки, она стояла по щиколотку в иле под калейдоскопом небесных звезд. Улыбаясь посиневшими губами, она выжала воду из волос. Она пробыла в холодной воде девяносто минут, что было ее личным рекордом. Сырой пронизывающий ветер усилился. Немного нашлось бы пловцов, которые продержались бы так долго в холодном стремительном потоке. Однако никто не зафиксировал рекорд Коралии и не восхищался им. Она была одета по-мужски в облегающие брюки и белую рубашку, заправленную за пояс. Перед тем как одеться, Коралия намазалась смесью медвежьего жира с дигиталисом, которая стимулировала кровообращение и согревала. И все же, несмотря на элексир и на умение выносить непривычные для человека условия, она дрожала от холода.

Прокладывая дорогу сквозь заросли камыша, Коралия вдруг осознала, что весенний морской прилив отнес ее гораздо дальше к северу, чем она рассчитывала, и она оказалась в пустынной части Верхнего Манхэттена, где голландцы некогда возделывали обширные участки болотистой земли. Чуть восточнее по берегам пролива Гарлем еще сохранились деревушки, где жили негры и ирландские иммигранты. Их дома, расположенные в песчаных бухтах, прятались за громадными трехсотлетними березами и тюльпанными деревьями.

В отличие от большинства других рек, в Гудзоне два противоположно направленных течения: Атлантический океан отгоняет воду к северу, образуя ручьи и протоки, и лишь объединившись с Гарлемом, она наконец достигает гавани. После зимы с обильными снегопадами и шквалами течение в Гудзоне было гораздо быстрее обычного. Поэтому расчеты Профессора, ожидавшего Коралию почти в трех милях южнее, оказались неверными. Он нанял извозчика с коляской и запасся шерстяным одеялом для Коралии и фляжкой виски, что, как он считал, должно было уберечь ее от воспаления легких.