Панк-Рок: устная история - стр. 55

Было нечто политическое, относительно рок-н-ролльной одежды, но тебе это было непонятно. В этом не было какого-то манифеста. Нельзя было привязать это к чему-то, чтобы это заставляло тебя думать. Это был первый раз, когда я увидел футболки с лозунгами. До этого были футболки с названиями групп, а это были случайные лозунги.

Пол Столпер:

Малкольм много говорит о парижских бунтах и ситуационизме.[70] Панк был очень среднеклассовой вещью, и у него был бэкграунд из всяких арт-школ, так что они знали о ситуационизме. Он имел дела с Джейми Ридом, у которого уже был собственный журнал Suburban Press в начале семидесятых, и через него получил все эти лозунги. Джейми Рид уже производил стикеры. Хеле Веллингтон-Ллойд делала надписи из вырезанных букв.[71] У Джейми Рида уже были лозунги типа «Требуй Невозможного», позаимствованные у парижских ситуационистов. Он также знал о существовании таких групп ситуационистов, как Кинг Моб, которые все одевались как Санта-Клаусы, шли в универмаги Селфридж и раздавали игрушки детям во время рождественских праздников. Потом всех этих Сант арестовала полиция и, как есть, в костюмах, доставила в участок.[72]

Вик Годард:

Мы пришли в магазин и увидели всякие секс-штуки. Мне они очень понравились, но они стоили очень дорого. Мы никак не могли позволить их себе. Я купил себе там рубашку, когда это был еще Let It Rock. Этот магазин был единственным местом, где продавались оригинальные рубашки шестидесятых годов, так что я уже покупал там вещи. На их джукбоксе постоянно играло что-то, чего ты раньше не слышал, например, Нико.

Нильс Стивенсон:

Мы с Ллойдом Джонсоном держали ларек на Кингз Роуд. Я постоянно видел Малкольма и Вивьен в их магазине – мой друг Алан Джонс туда меня водил. В то время он там работал. Первый раз я туда зашел, когда магазин еще назывался Let It Rock. Невероятно пугающее место. Продавцы обращались с тобой очень грубо – можно считать, что тебе повезло, если они тебя игнорировали! Магазин был словно эксклюзивным клубом, почти религиозным местом. Я был заинтригован. Я тут же купил себе футболку, которая стоила 15 фунтов, недельную зарплату. Она была серая, с маслянистым отливом с маленькими эротическими фотографиями. Одна футболка особенно мне понравилась: Малкольм написал на ней «Большая Дверь» и на ней был ботинок. Поскольку я увлекался артхаусом, то знал, что «Большая Дверь» являлось названием фильма Луиса Бунюэля, а он был обувным фетишистом. Каким-то образом это цепляло. Мы чувствовали эту связь: это были специальные коды, которые заставляли чувствовать тебя особенным и находить близких тебе людей.