Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - стр. 116

Мы переехали через подъемный мост и остановились посреди главного двора. Молодой Гилби радостно объявил:

– Ну, вот мы и дома!

И помог мне выбраться из автомобиля.

Подобно незваным гостям несколько ночей тому назад, я тоже сразу же не мог не обратить внимания на собак, которых держали в нескольких крепких клетках в дальнем конце двора. Свое недовольство нашим прибытием они выражали самым недвусмысленным образом. Затем я перевел взгляд на пожилую и с виду совсем дряхлую женщину в шали и высоких зимних сапогах, поспешно ковылявшую в нашу сторону с весьма взволнованным видом. На мгновение я даже испугался, не ждет ли нас сообщение о еще чьей-нибудь смерти, но она лишь спросила с нетерпением в голосе:

– Вы привезли отраву? Вы же не могли запамятовать о моей нижайшей просьбе, мистер Гилби, сэр!

– Нет, конечно. Все здесь, миссис Хардкасл. – И Гилби подал ей свертки, лежавшие на переднем сиденье.

Она собиралась удалиться так же торопливо, как пришла, но вдруг заметила присутствие незнакомца и не без некоторого вреда для своих больных суставов изобразила для меня подобие книксена. Гилби довершил формальности:

– Мистер Уэддерберн – миссис Хардкасл. Прошу любить и жаловать.

– Сэр, – сказала она, – вам лучше из первых уст узнать то, что уже ведомо мистеру Гилби. В Эркани просто проходу не стало от крыс. – Она похлопала по упаковке одного из пакетов, но при этом встревоженно огляделась по сторонам. – Но только я терпеть больше не стану! Я уже старуха и хочу спокойно почивать по ночам. – Она понизила голос до хриплого шепота, потому что у собачьих клеток появилась фигура мужчины. – Но моему мужу ни слова! Он злобный и коварный. Натравливает их на меня.

– Натравливает собак, миссис Хардкасл?

– Крыс!

И, спрятав пакеты под шалью, миссис Хардкасл поспешила уйти. Я повернулся к Гилби:

– Это тот самый Хардкасл бродит рядом с псарней? Думаю, мне надо с ним переговорить, прежде чем мы войдем в дом.

И я пересек двор. Управляющий покойного лорда бросал собакам весьма скромные порции корма, не переставая поругивать при этом от всей души:

– Цезарь! Лежать, сволочь! – донеслось до меня. – Лежать, слышишь, ты, образина!

Я приблизился по снегу бесшумно и незаметно и сказал самым любезным тоном, но прямо в ухо:

– Что-то уж больно костлявые они у вас, мистер Хардкасл.

Он резко обернулся и подозрительно оглядел меня с ног до головы. Причем подозрения его вызвала вовсе не ирония, отчетливо прозвучавшая в моих словах. Его омерзительная натура, какой описал ее Гилби, становилась очевидна действительно с первого взгляда. Но это не был уверенный в себе мерзавец; складывалось впечатление, что ему как раз очень не хватает решительности и самонадеянности.