Пандора - стр. 24

Куда же ей идти, в самом деле? От этой мысли у нее по ребрам пробегает холодок. У Доры нет никакой родни, кроме Иезекии. Бабушка и дедушка по папенькиной линии давно умерли, а маменька воспитывалась в сиротском приюте в Греции. И пока Дора не будет сама себя содержать, ей некуда податься, она не сможет освободиться от дядюшки. Единственные для нее варианты – работный дом, улица или бордели, но разве это варианты?

Бордели.

Содрогнувшись, Дора вспоминает, каким взглядом утюжил ее Иезекия. «Я полагал, ты была бы рада сменить обстановку, оказаться в более свободной среде». Но он же не имел в виду…

Ее мрачные мысли прерывает звон колокольчика. Дора бросает взгляд на входную дверь, но нет, это не посетитель, а всего лишь Лотти, которая заходит в зал через заднюю дверь.

– Мисси…

Дора фыркает и без всякой на то причины перекладывает с места на место пустую амбарную книгу. Лотти стоит, скрестив руки на груди, и выжидательно глядит на Дору.

– Что-то вы бледненькая. Почему бы вам не выйти прогуляться? Часик-другой вам не помешает, – экономка запинается, что-то прикидывая в уме. – А я тут займусь делами.

Дора с сомнением смотрит на круглое лицо Лотти.

– Вы?

Лотти поднимает брови.

– А почему бы и нет?

Ее предложение в высшей степени необычно. Лотти еще ни разу не предлагала ей присмотреть за магазином, как и никогда не выражала озабоченности самочувствием Доры. Но даже короткие крупицы свободы бесценны, поэтому Дора берет лежащий под прилавком альбом.

Ей не надо предлагать дважды.

Рядом с кладбищем Святого Павла, что на северо-западном углу, стоит ювелирная мастерская «Клементс и Ко», принадлежащая знаменитому в городе золотых дел мастеру. Вниз ведут четыре крутые узкие ступени, и свободной рукой – в другой она сжимает большой альбом для рисования в кожаном переплете – Дора хватается за железные перила, стараясь не наступить на незаметную под ее юбками выбоину.

Она дергает за шнурок дверного колокольчика и ждет, когда ее впустит привратник с лоснящимся лицом. Внутри тепло, и медовый аромат восковых свечей кажется после уличных миазмов таким приветливым.

Вдоль стен от пола до потолка высятся застекленные витрины, украшенные резными и позолоченными орнаментами, и эти витрины сплошь заполнены яркими сверкающими изделиями. В расположенных ближе ко входу больше повседневной утвари: солидные кубки, большие сервировочные блюда, серебряные столовые приборы с рукоятками из слоновой кости с резными изображениями охотничьих собак и диких кабанов. Эти изделия, спору нет, великолепны, но сердце Доры взволнованно бьется при виде тех, что выставлены прямо у прилавка.