Pandemonium Трип - стр. 32
Андер всегда носил при себе личный нож и фонарик. Если в подвалах оказывались пацаны со спичками, зажигалками и даже факелами – считалось, что это залётные враги из других районов, которых нельзя было выпускать на свет целыми и невредимыми. В качестве послания тем, кто намеревался нарушать границы их территорий, андеры оставляли на едва живых телах врагов свою символику, орудуя имеющимися при себе ножами.
Мазафакер добыл для себя и Адама право считаться андерами, как только ему удалось заманить нужного врага в подвалы. Это был старший пацан из северных, который любил использовать ровесников Мазафакера и Адама в качестве бегунков. Втереться к нему в доверие оказалось несложно – он всегда был «под кайфом» и не проверял малолеток на лояльность. Когда новый бегунок начал пропадать с дозами, не принося утверждённую выручку в полном объёме, старший решил показать, как он умеет разбираться с теми, кто потеряли страх, но Мазафакер был из тех, кто потеряли всё, и такие люди несли серьёзную угрозу. Так, устроив отчаянную погоню, старший из северных попал в западню.
Получив свои ножи и фонарики, Мазафакер и Адам стали свидетелями первой в их жизни расправы над человеком. Северного жестоко избили и вырезали на его груди метку – этот символ был набит на руках у всех андеров. Такая же «грязно» набитая наколка, появилась и у Мазафакера. Он же вынудил Адама протянуть свою руку «торчку-живописцу», в чьем распоряжении были иголка, чернила и беспринципность.
В один из смутных дней, когда выпадала их очередь нести свою службу, проходя мимо того места, где ещё совсем недавно существовало его обычное детство, Адам увидел одиноко сидящую Рому. Опустив голову вниз, она плакала. Рома никогда не была такой печальной, и Адаму внезапно стало страшно оттого, что открылось его взору, и к чему он оказался не готов. Нехотя вытирая каждую появляющуюся на её щеках слезинку, Рома останавливала свои руки прямо перед глазами, после чего нервно прятала их в карманы и начинала плакать ещё сильнее. Это повторялось снова и снова. Адам наблюдал за ней со стороны, не понимая, как он должен поступить.
Вытирая очередные слезинки, Рома случайно встретилась с ним взглядом и на её заплаканном лице сразу же появилась улыбка. От этого Адаму стало ещё страшнее. Страх превращал его в маленькое ничтожество – прячущееся, убегающее и предающее. Предающее, в первую очередь, то хорошее, что было в нём самом.
Добрая, но страшная в своей печали, девочка плакала, до конца не понимая, чей поступок: её или матери, стал причиной страданий, которые ей нужно было усмирить в очень сжатые сроки. Мать отругала её и выгнала из дома за то, что она накрасила ногти мерцающим золотистым лаком, подаренным Ноной. В случае Ромы, это был гадкий и недостойный поступок легкомысленной дочери, разочаровывающей самую приличную мать центрального района Фундуса. Отец и Рем, которые наверняка заступились бы за неё не раздумывая, были за городом, куда часто уезжали, чтобы очиститься от ядовитой семейной обстановки, просочившейся в каждой клеточке всех вольно или невольно сопричастных.