Памятью сердца в минувшее… - стр. 61
А сосед ее, Бумка Сапожников, которого я искал, между прочим, в это время работал заведующим комиссионным магазином.
Рядом с Надей Неустроевой, положив ей руку на плечо, с фотографии на меня смотрит пионерка Лиля Иванова. Ее после войны я тоже встретил там же, в селе Алексеевском. Она спускалась навстречу мне от церкви к мостику через речку Копытовку. Тогда эта речка новым поколением здешних жителей уже именовалась «Тухлянкой». А Лилю было почти невозможно узнать в образе «дамы, прекрасной во всех отношениях». Кажется мне, что мы друг друга узнали одновременно и одновременно же решили не обнаруживать этого. Спокойно разминулись. И все-таки, разойдясь, одновременно она и я оглянулись. И опять сделали тот же вид. Я тогда все еще оставался старшим сержантом, а она была красивой дамой. Потом я много раз видел Лилю издалека. Она продолжала жить в селе Алексеевском, но не в том старом деревенском доме, в котором до войны она соседствовала с Колей Шахматовым. Этого дома уже не существовало, и я предположил, что моя прекрасная одноклассница сделала удачную партию в нашем еврейско-православном Алексеевском селе. Однажды, уже в каком-то шестидесятом году, я узнал ее в окошке киоска с театральными билетами на станции метро «Щербаковская». Теперь она была уже дамой уважаемого возраста, за пятьдесят. А потом еще раз я видел ее, торгующую билетами на футбольные матчи в Лужниках. Всякий раз при этих встречах, да и теперь я всегда вспоминаю Лилю как девочку моей мечты из нашего 4 «Д». Свое неравнодушие к ней я проявлял в бестактных и дерзких поступках по отношению к ней. Иона, конечно, так и не поняла моих истинных чувств. Только однажды на нашей последней пионерской прогулке в Сокольниках с нашим пионервожатым Борей, по ее просьбе, я пообещал покатать ее на лошадке, когда вырасту и стану кавалеристом. Мы тогда мечтали о будущем. Мои друзья хотели стать летчиками, танкистами, а я мечтал о коне. Кавалеристом-то я на некоторое время на войне стал. Но обещания своего не выполнил. Потерял я под станицей Абинской на Кубани своего коня и до конца войны прошагал в пешем строю.
Дальше в ряду за Лилей стоит Лиза Первушина. Она сидела за партой перед нами с Семкой Кантором. Я дергал ее за рыжие косы. А еще помню, как она на уроке физкультуры ловко становилась «на мостик» и, лежа на животе, легко доставала носками ног до своего затылка. Больше ничего об этой девочке не помню и никогда ее не встречал.
Также я больше не встречал девочку по фамилии Гинзбург. Помню, что она была очень тихая и скромная. Один глаз ее немного косил. Она была отличницей.