Память о будущем - стр. 53
«Сестра, разлученные мною души требуют возмездия и справедливости. А быть может, то нечистая совесть взывает к остаткам моего сердца… Ты велишь быть упорной в своем покаянии, но меня невольно посещают мысли о еще большем грехе, худшем грехе, который может совершить человеческое существо. Останавливает меня лишь мысль о глубине твоего горя, с которым ты столкнешься, узнав о моей смерти. Смыкая веки, каждую ночь я вижу лишь их лица, мужчину и женщину, ставших жертвами моего себялюбия. У меня оставался старый карандашный портрет Альберта, нарисованный мной во время одной из наших прогулок. Видеть его для меня сейчас худшее из зол. Невыносимо боле выносить осуждающий взгляд его, хотя я тысячу раз заслужила все осуждение мира и все кары, которые только может предложить ад. Сегодня, однако, я слишком слаба, чтобы испить свою чашу до дна (разумеется, лишь метафорическую, поскольку настоящая моя чаша пуста, как карманы мужчины, проведшего ночь с девицей легкого поведения (представь только, в каком ужасе была бы наша бедная матушка, если бы знала, что я позволила себе подобное выражение, но, дорогая моя, сегодня мне едва ли есть дело до матушкиных забот, даже если она там переворачивается в гробу; сегодня я предпочитаю быть свободной от мелких грешков, раз уж надо мной довлеет, прижимая к земле, более тяжелый, тяжелейший из всех (как видишь, я нынче веду себя настолько разнузданно, что даже позволяю себе некоторые пунктуационные вольности, полагаю, ты не могла не оценить точку с запятой и скобки внутри скобок, что внутри скобок))), а посему отправляю тебе потрет, выбросить который у меня не поднялась и не поднимется рука. Во имя нашей сестринской любви, прошу тебя, сохрани его».
Аккуратно, будто оно сделано из хрупкого китайского фарфора, Альберт отложил письмо в сторону, взявшись за следующее.
«Дорогая Элизабет, надеюсь, мое послание застанет тебя в добром здравии и хорошем расположении духа. Молю, не беспокойся обо мне и не терзайся. Мое предыдущее письмо было лишь вспышкой дурного настроения и неумеренного употребления хереса и, кажется, отцовского портвейна. Уверяю тебя, я вполне здорова (не считая раскалывающейся от боли головы, но я это полностью заслужила) и счастлива тем, что имею. Пожалуйста, поцелуй за меня мальчиков и попроси их не есть весь шоколад сразу. Впрочем, если эти маленькие негодники будут смотреть жалобными глазами, прошу, не ограничивай их. Беззаботное детство проходит слишком быстро, а тетушки как раз для того и нужны, чтобы баловать своих маленьких племянников. Если тебе будет так угодно, можешь передать мои наилучшие пожелания Александру, хотя мне сложно желать наилучшего твоему мужу, который, пусть и обладает множеством достоинств, едва ли заслуживает такую великолепную женщину как ты. Впрочем, едва ли я тот человек, которому позволительно рассуждать о чужом семейном счастье»