Память любви - стр. 40

Ронуин стремительно поднялась:

– Я устала, господин, и хотела бы удалиться к себе.

– Сейчас провожу вас в покои, госпожа моя, – пообещал Эдвард. – Принц Ллуэлин, я скоро вернусь, и мы поужинаем. – Он взял Ронуин за руку и вывел из зала. – Я поселил вас в самой теплой башне.

– Мои вещи… – нерешительно начала она.

– Будут сейчас же перенесены в ваши покои. Ваша служанка их разложит.

– Я еще никогда не бывала в таком прекрасном месте, господин. Неужели я и вправду стану здесь хозяйкой? – неожиданно спросила Ронуин.

Эдвард улыбнулся ее простодушию:

– Разумеется, госпожа. Отныне это ваш дом, Ронуин, дочь Ллуэлина.

Как очаровательна эта монастырская воспитанница! Так или иначе, он должен был жениться, но теперь начинал думать, что король оказал ему огромную милость, сам, разумеется, того не подозревая. Для монарха Ронуин была лишь заложницей, гарантом смирения валлийского принца, а он, Эдвард де Боло, – кем-то вроде ее тюремщика. Брак по расчету. Политический брак… Но если они друг другу понравятся, тем лучше…

Эдвард повел невесту по каменной лестнице и, пройдя коротким коридором, распахнул дверь:

– Это ваши покои, госпожа. Дневная комната для развлечений, спальня, гардеробная, в которой спит Энит. Эта смежная дверь из спальни ведет в мои покои, госпожа.

У Ронуин глаза разбегались. Столько комнат для нее одной! В Ситроле у нее было крохотное местечко в общем зале. В аббатстве ей отвели тесную келью. А это все ее? Вышитые шпалеры на стенах. Овечьи шкуры на каменном полу. Дубовые стол и скамьи! А постель… такая огромная, с балдахином из зеленого с золотом бархата и парчи! И полость из рыжей лисы!

– Тут два очага? – пораженно прошептала она.

– Значит, ты довольна?

– Да, господин! – с сияющими глазами выдохнула Ронуин.

– Если хотите, прикажите Энит принести ужин, – посоветовал Эдвард. До чего же зеленые у нее глаза! Каким образом закаленный в боях толстокожий солдат, подобный Ллуэлину, мог произвести на свет столь изящное существо?

– Спасибо, милорд. Я действительно проголодалась, но не могла и лишней минуты выдержать в обществе отца. Кроме того, я измучена. Мы скакали несколько дней от рассвета до заката.

– Я рад вашему приезду, – вырвалось у него, – но отец не должен был подвергать вас такому испытанию. Я поговорю с ним.

– Не стоит труда, господин. Все равно он скоро нас покинет, не так ли? – усмехнулась она и, подойдя к окну, посмотрела на заходящее солнце. – Как здесь прекрасно! Мне никогда не надоест этот вид! Как вы добры, господин мой! Я благодарю вас.

Эдвард невольно покраснел.