Память любви - стр. 29

После обеда Ронуин присоединялась к поварихе, сестре Уне, чтобы наблюдать, как готовится еда. Тут ее способности были куда скромнее, и сестра Уна часто жаловалась, что Ронуин способна сжечь даже воду. Лекарка, сестра Дикра, оказалась куда добрее, тем более что Ронуин с величайшей ловкостью составляла целебные мази, настои, сиропы и отвары, способные излечить кашель, простуду и раны.

– У девочки просто дар, преподобная матушка, – хвалила сестра Дикра.

– По крайней мере будет сама лечить людей, если у них случится недомогание от ее стряпни, – язвительно заметила сестра Уна.

– Ей ни к чему готовить самой, – заметила аббатиса. – Достаточно присматривать за кухарками. В замке наверняка есть стряпуха. Ты обучила ее варить мыло для стирки и мытья?

– Завтра начнем, – пообещала сестра Уна. – Надеюсь, что у нее получится, иначе ходить им в грязи до скончания века.

– Сестра Брейт, – продолжала допрашивать матушка, – как идут дела с вышиванием, шитьем и ткачеством?

– Еле-еле, – вздохнула монахиня. – У Ронуин терпения не хватает. Считает шитье и вышивание глупыми занятиями. Правда, она любит ткать. Говорит, будто это ее успокаивает. Я показала ей, как прясть, и похоже, она это усвоит.

И все же они продвигались вперед – временами медленно, в чем-то быстро, но продвигались.

– Из Херефорда прибыли ткани, – как-то объявила аббатиса. – Придется самим заполнить сундук с приданым.

– А мощи? – поинтересовалась сестра Уинифрид.

– Брат прислал весточку, что заплатил за них огромные деньги и привезет сам.

Через несколько дней появился принц в сопровождении двух воинов и вручил сестре драгоценный реликварий.

– Мне он обошелся в двадцать золотых флоринов! – бушевал Ллуэлин. – Матери-настоятельнице монастыря Святой Марии во Вратах следовало бы родиться менялой! Она торговалась со мной до седьмого пота! Надеюсь, мои усилия того стоили!

– Хочешь взглянуть на дочь? – спросила аббатиса, гладя золотой ящичек.

– Значит, вы все-таки начали! – обрадовался он.

– Разумеется. Ничего не поделаешь – иначе мы не успеем к весне.

Позвонив в колокольчик, она велела монахине позвать Ронуин. Увидев дочь, принц изумился. Одетая в изящное голубое платье с длинными узкими рукавами, подпоясанное крученой золотой тесьмой, она казалась неземным видением. Золотистые волосы немного отросли, и доходили почти до плеч. На голове красовался венок из живых цветов. Девушка поклонилась сначала тетке, потом отцу.

– Посылали за мной, госпожа аббатиса?

– Твой отец хотел увидеть тебя перед отъездом, – объяснила Гуинллиан.

– Она говорит по-норманнски! – возбужденно воскликнул ап-Граффид.