Пампа-блюз - стр. 10

Я подхожу к окну и смотрю на улицу. Анна пытается утихомирить Георгия, берет его за руку, говорит с ним. Сначала Георгий молча глядит на нее, потом отпихивает в сторону и ковыляет дальше. И вот он уже снова выкрикивает свои две фразы. Он настолько не в себе, что даже не замечает, что на улице, кроме него и Анны, больше никого нет. Анна следует за ним, хотя знает, что не может помочь Георгию, и вскоре они оба исчезают из вида.

Я оборачиваюсь. Карл все еще сосет кусочек нуги, который стал заметно меньше и уже не так выпирает за щекой. Ждать возвращения Анны бессмысленно, сегодня она не дострижет Карла и не побреет его. Мы уже ждали ее вот так однажды. Почти час просидели, прежде чем она вернулась, к тому же у нее так сильно дрожали руки, что она порезала Карла бритвой.

– Идем, Карл, нам пора, – говорю я, снимаю с него накидку и вешаю ее на крючок рядом с раковиной. Я выключаю свет над зеркалом и закрываю за нами дверь магазина. Запирать ее не обязательно. В наш городок никто чужой носа не кажет, даже воры.

Я ставлю тук-тук в тень от эвакуатора Масловецки и помогаю Карлу выбраться из кабины. Когда он оказывается на земле, я вручаю ему коробку из-под печенья. Он благодарит меня, мы пересекаем асфальтированную площадку перед заправкой. Карл продвигается вперед мелкими нетвердыми шажками и улыбается. Кажется, он не замечает, как убого все вокруг. Он обнимает свою коробку обеими руками и прижимает ее к груди. Улыбается он так, будто мы приближаемся к дорогому отелю какого-нибудь прекрасного города, а не к обветшавшей заправке на краю цивилизации.

Чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее эта картина нагоняет на меня тоску. Когда-то синяя, а сейчас уже поблекшая и едва заметная надпись «ГАРАЖ МАСЛОВЕЦКИ» на светлой штукатурке стены. Гирлянды разноцветных пластиковых флажков между плоской крышей и одиноко стоящим фонарем. Погнутые жестяные щиты, рекламирующие моторное масло и покрышки. Белый «Вольво Комби» 1992 года рядом с одной из бензоколонок. Здание мастерской, гараж и жилой фургон Йо‑Йо, похожий на гигантского жука с серебристым панцирем. На стене у ворот – доска с картой, выгоревшей на солнце так, что ничего не разглядеть.

Если бы здесь была собака, она бы лежала рядом с одной из колонок и ждала клиентов. Но собак тут больше нет. Сократ сдох четыре года назад, и Масловецки не хочет заводить другого пса. Клиенты тоже перевелись. С тех пор как проложили новую трассу, сюда никто не заглядывает. Нужно основательно заблудиться, чтобы угодить в Вингроден.

Я придерживаю дверь, пропуская Карла вперед, и мы заходим в магазин – смесь закусочной, киоска и видеотеки. На стенах висят плакаты с рекламой моторных масел, напитков, сигарет и фильмов. Одна из полок забита пакетами с чипсами, шоколадками и журналами, на другой разложены щетки стеклоочистителя, скребки для льда и упаковки с ароматизатором. Когда срок годности съедобных продуктов истекает, они достаются нам: Йо‑Йо, Карлу и мне. Хотя на сырные крекеры и желатиновых мишек я уже давно даже смотреть не могу, а Йо‑Йо ест только то, что считает полезным, – все то, что здесь не продается. Зато Карл уплетает предложенное с таким аппетитом, как будто я вообще не кормлю его дома. После пиршества ему всегда становится плохо, он ноет, а мне даже лучше, потому что теперь не надо готовить ужин.