Паломник. Страницы европейской поэзии XIV – XX веков - стр. 43

Влечёт к себе сердца, влечёт глаза святых,

Сиянья близятся, сливаясь воедино,

И на глазах растёт искусная картина:

Колонной траурной в злокозненный Париж

Вступает воинство^>*; пред строем разглядишь

Двух принцев-христиан, последний луч надежды,

Увы, в знак траура на них черны одежды,

Играл большую роль в зловещем действе яд,

При помощи его покончил супостат

С Деборой нашею^>*. Позднее описали

Всю пышность похорон, притворные печали,

Две свадьбы знатные^>*, роскошные пиры,

Где маски в ход пошли и хитрости игры.

Был верой адмирал, зовущей окариной,

Приманкой мир служил и милость властелина,

Так всякий раз идёт добыча на ловца,

Идёт на зов любви, приваду и живца,

Так зверь доверчивый, так рыба или птица

Находит сеть, крючок, на клейкий сук садится.

       Настал зловещий день, неотвратимый срок,

Его два года ждал, нахмурив брови, рок,

Приходит чёрный день, теперь к чему привада?

Вернуться хочет он, ему стать ночью надо,

Он страшной новостью пребудет навсегда,

От крови красный весь и красный от стыда.

Пора взойти заре, когда-то это пламя

Горело багрецом и райскими цветами,

Но полог золотой карминной розой стал,

Сказали: «Будет дождь», сказали: «Будет шквал».

Смерть новую зарю украсила недаром

Каленьем угольев, зловещим адским жаром,

И, пряча скорбный лик в свой призрачный

                                                                                               покров,

Дождь превратила в кровь, а в стоны шум ветров.

Но поднят занавес дрожащий, и светило

Взор на невиданное действо устремило,

Подняв с прискорбием свой тусклый лик из вод,

Чтоб окунуть лучи, скользящие с высот,

В потоки наших слёз. Так солнце нам предстало,

Нет, не светильником, а углем вполнакала,

К тому ж ещё, чтоб скрыть от всех свой яркий луч,

Оно закуталось в завесу чёрных туч.

       Не стал Нечистый ждать, когда блеснёт

                                                                                            денница,

Притихшим зрителям в оцепененье мнится,

Что полночь на дворе, когда все люди спят,

Заботы позабыв, а в это время ад

Раскрыл свое нутро, где шевелится алый

Огней бесовских жар и светятся кинжалы,

Столица видится, чьим духом был закон,

За то и чтимая повсюду испокон

Веков, ведь Франции дала и жизнь, и право,

Искусства родила, о мать владык и слава!

Теперь здесь властвует вооружённый сброд,

Он кодексы попрал и прав не признаёт.

Разнузданной толпы деяния бесчинны,

Полки работников, бездушные машины,

Бесчестие и смерть трём тысячам несут,

Здесь есть свидетели, есть палачи и суд,

И стороны ведут лишь по-французски пренья.

Старались короли и в прежние правленья,