Палиндром. Книга вторая - стр. 24
И казалось, что вот она объединяющая их всех идея, которая позволит им посмотреть друг другу в глаза и начать выяснять, и кто тут такой самый смелый на трусость. Но почему-то, а может потому, что у каждого в туфлях хлюпает от их наполненности некоторым исходом их нервов или испуга, – говорят же, что вредно всё в себе держать, вот они и поддались рекламе, – они не поднимают головы, а начинают потихоньку, не подымая ног, чтобы не расплескать то, чем наполнены их ботинки, двигаться в сторону ухода отсюда.
Что же касается господина Маккейна, то для него эта прозвучавшая «полундра», отозвалась не только шишкой на голове, а она стала сигналом для его зубов, которые со всей своей болью напомнили Маккейну, как их не устраивает сложившееся в последнее время положение вещей. Ну а так как их характер был плоть от плоти Маккейна, то они никаких аргументов и доводов слушать от него не хотят и не будут, пока он не выполнит все их условия. И самое первое условие – вернуть прежний, разговорный образ жизни. И что спрашивается, может ответить им Маккейн, и сам больше всего этого желающий. Мол, это не в моих силах.
– А ты сожми что есть силы нас и действуй, тряпка! – резкой болью вознегодовали зубы, да так основательно и задорно для головы Маккейна, что он опять треснулся головой об верхнюю полку. Но как бы зубы через такие удары судьбы не подминали под себя Маккейна, он прекрасно знает, что стоит только ему сжать свои зубы так, как они на этом настаивают, то они первые же заноют от боли. И получается…А получается какой-то прямо когнитивный диссонанс. Он в борьбе за свои идеалы свободы, по настоянию своих зубов, должен не жалеть себя и сжать что есть силы их, но при этом он не должен их тревожить, а иначе они ему такую боль покажут, что он без страховки полезет не на стену, а на самую высокую мачту корабля.
– И тогда тебя капитан Мирбус точно оценит и даже может быть запишет в годные люди, в матросы. А это значит, свежий воздух и свобода. – С помощью болезненных ощущений перекинулись словами зубы мудрости, и как итог, их осенила догадка. – А ведь это отличная мысль. – Ноюще обрадовались зубы мудрости Маккейна. Затем выжидающе успокоились, и как только Маккейн, прислушавшись к себе, было подумал, что сегодня он сможет уснуть, и даже успел сбить подушку, то тут-то они и напомнили ему о себе. Да так ударно напомнили, что Маккейн и не понял, как оказался вместе с подушкой на полу, где снизу палубой прижимал одну лицевую часть себя, а сверху подушкой подавлял другую болевую часть себя.