Палата № 6 - стр. 38
Художник побледнел и растерялся. Медик тоже едва не заплакал, но, полагая, что медики во всех случаях жизни обязаны быть хладнокровны и серьезны, сказал холодно:
– Это у тебя припадок. Но это ничего. Пойдем сейчас к доктору.
– Куда хотите, только ради бога скорей!
– Ты не волнуйся. Нужно бороться с собой.
Художник и медик дрожащими руками одели Васильева и вывели его на улицу.
– Михаил Сергеич давно уже хочет с тобой познакомиться, – говорил дорогою медик. – Он очень милый человек и отлично знает свое дело. Кончил он в восемьдесят втором году, а практика уже громадная. Со студентами держит себя по-товарищески.
– Скорее, скорее… – торопил Васильев.
Михаил Сергеич, полный белокурый доктор, встретил приятелей учтиво, солидно, холодно и улыбнулся одной только щекой.
– Мне художник и Майер говорили уже о вашей болезни, – сказал он. – Очень рад служить. Ну-с? Садитесь, покорнейше прошу…
Он усадил Васильева в большое кресло около стола и придвинул к нему ящик с папиросами.
– Ну-с? – начал он, поглаживая колени. – Приступим к делу… Сколько вам лет?
Он задавал вопросы, а медик отвечал. Он спросил, не был ли отец Васильева болен какими-нибудь особенными болезнями, не пил ли запоем, не отличался ли жестокостью или какими-либо странностями. То же самое спросил о его деде, матери, сестрах и братьях. Узнав, что его мать имела отличный голос и играла иногда в театре, он вдруг оживился и спросил:
– Виноват-с, а не припомните ли, не был ли театр у вашей матушки страстью?
Прошло минут двадцать. Васильеву наскучило, что доктор поглаживает колени и говорит все об одном и том же.
– Насколько я понимаю ваши вопросы, доктор, – сказал он, – вы хотите знать, наследственна моя болезнь или нет. Она не наследственна.
Далее доктор спросил, не было ли у Васильева в молодости каких-либо тайных пороков, ушибов головы, увлечений, странностей, исключительных пристрастий. На половину вопросов, какие обыкновенно задаются старательными докторами, можно не отвечать без всякого ущерба для здоровья, но у Михаила Сергеича, у медика и художника были такие лица, как будто, если бы Васильев не ответил хотя бы на один вопрос, то все бы погибло. Получая ответы, доктор для чего-то записывал их на бумажке. Узнав, что Васильев кончил уже на естественном факультете и теперь на юридическом, доктор задумался…
– В прошлом году он написал отличное сочинение… – сказал медик.
– Виноват, не перебивайте меня, вы мешаете мне сосредоточиться, – сказал доктор и улыбнулся одной щекой. – Да, конечно, и это играет роль в анамнезе. Форсированная умственная работа, переутомление… Да, да… А водку вы пьете? – обратился он к Васильеву.